Facebook iPress Telegram iPress Twitter iPress search menu

Як зробити так, щоб терористи не могли збивати українські вертольоти

Як зробити так, щоб терористи не могли збивати українські вертольоти
Фото: Сергій Згурець/facebook.com
Директор Центру дослідження армії, конверсії та роззброєння Сергій Згурець пропонує на своїй сторінці у Facebook публікує інтерв'ю з технічним директором компанії систем захисту літальних апаратів "Адрос" Сергієм Туренком.

И. о. министра обороны М. Коваль сообщил, что его ведомство рассматривает вопрос о приобретении систем защиты от ПЗРК "Игла", с помощью которых террористы ведут обстрел вертолетов использующихся при проведении АТО. Он заявил о необходимости оснащения защитой всех вертолетов, в том числе находящихся в распоряжении Нацгвардии и Госпогранслужбы. Коваль уверен, что закупку защиты от ПЗРК следует произвести в кротчайшие сроки, потому что от этого зависит жизнь всех пилотов вооруженных сил АТО.

На эту тему предлагаю интервью с Сергем ТУРЕНКО, техническим директором – главным конструктором НПФ "Адрон", компании, которая создает эти защитные системы под названием "Адрос" в различных версиях.

Интервью было опубликовано в нашем журнале Defense Express еще в 2010 г. Но весьма актуально и интересно на фоне нынешних реалий. Также несколько фото с крайней выставки "Авиасвит", где показывали "Адрос" и пару разворотов из книги "Оружие Украины. Боевой арсенал 2013" - где показана модернизации Ми-24 и Ми-8 с установкой "Адросов".

"От "Адроса" - к комплексной системе защиты летательных аппаратов"

Научно-производственная фирма (НПФ) "Адрон" со своими разработками систем защиты летательных аппаратов известна далеко за пределами Украины. Можно не сомневаться, инспирированный не так давно россиянами скандал вокруг ее руководителя только добавил компании "вистов", наглядно показав, насколько кое-кого могут раздражить успехи конкурента… В предлагаемом интервью с техническим директором – главным конструктором НПФ "Адрон" Сергеем ТУРЕНКО скандал вынесен за скобки. На фирме инцидент считают исчерпанным, сделав для себя определенные выводы, плюс, резонно полагая, что лучшим ответом на провокацию станут новые успехи разработок компании на оружейном рынке.

Главное – процесс

– Станции защиты летательных аппаратов "Адрос", благодаря которым Ваша фирма и стала известной за рубежом, приняты на вооружение и в украинской армии. К собственно разработкам мы обязательно вернемся. Вначале же хотелось обсудить, как у нас построена система сотрудничества с оборонным ведомством – от решения о разработке того или иного образца до принятия его на вооружение и поставки в войска? Глазами приватной фирмы, что важно…

– Путей налаживания такого, как вы говорите, сотрудничества может быть несколько. Первый – это госзаказ, когда Минобороны принимает программу по модернизации определенного типа авиационной техники, вертолетов, например. Оборонным ведомством пишется общее техническое задание (ТЗ), на его основе определяется, что и в каком количестве должно стоять на борту. Затем определяется круг исполнителей. В случае если разработчик того или иного оборудования не один, то в обязательном порядке проводится тендер, на котором определяется, у какого исполнителя наиболее интересное предложение, как в техническом плане, так и финансовом.

– И кого Вам пришлось "победить" в случае со станцией "Адрос"?

– В нашем случае у нас нет конкурентов, так как станция оптикоэлектронной защиты вертолетов есть только у нас. Поэтому и "соревноваться" нам не пришлось. Но победа в тендере, это не окончательный этап. После тендера пишется отдельное ТЗ под каждый конкретный объект. И проблема в том, что оно должно согласовываться по очень большому кругу, с обязательным подписанием у большого числа начальников. После этого стартуют все этапы разработки: технический проект, опытные образцы, предварительные испытания, совместные предварительные испытания и так далее…

– Вся эта цепочка тянется от старых советских стандартов? Она узаконена, и можно ли все это как-то упростить?

– Стандарты эти – советские и действующие до сих пор. Что поделать – прописано в них прохождение всей этой цепи. Не утомляя подробностями, скажу – на то, чтобы оформить все эти документы, уходит минимум два-три месяца.

– То есть крайне усложнены процедурные вопросы. Нельзя их как-то оптимизировать?

– Можно, конечно. Просто необходимо ограничить круг организаций и лиц, участвующих в этом процессе. Они часто дублируют друг друга. Нужна оптимизация. Однако необходимо понимать, что вопрос этот неоднозначен. Прежде всего, потому что придется менять сам алгоритм прохождения документов, а это многим людям не выгодно, и понять их можно. Ведь либо придется многих увольнять, либо куда-то переводить. Мы понимаем, что это непросто и непопулярно, но и тянуть так, как есть, дальше тоже нет смысла.

Идем дальше. После всех согласований начинают поступать государственные деньги. Этап этот у нас, как правило, самый длительный, так как если средства поступают, проект идет, если денег нет – всё останавливается.

– Может создаться впечатление, что такой путь просто выгоден большим госпредприятиям, которые готовы на это пойти, осваивая бюджетные деньги в рамках проекта потихоньку, лет так 20?

– Правильно. Процесс часто выгоднее результата. Назначается, допустим, сумма на программу в сто миллионов гривен. Выделили же реально один миллион. Вот исполнитель и сделал на один миллион и сидит дальше, ждёт. Через год ему дали два миллиона, после чего он опять сидит и ждёт. Вот и тянутся такие проекты по лет 10–15. Подобные примеры Вы и без меня легко назовете.

– И, главное, все правильно…

– Конечно. Только самое страшное, что через 15 лет этот образец техники становится никому не нужным, так как просто устаревает. А так, все правильно.Что еще важно для нас, как для частной структуры. Если ты выполняешь продукт за деньги государства, то его собственником являешься уже не ты, а государство в лице, к примеру, оборонного ведомства. И чтобы его, допустим, продать за рубеж, ты должен получить разрешение у государства, а его может и не быть…

– Второй путь?

– Мы, как правило, идем несколько иным путем – выполняем все госзаказы за свои средства. То есть, мы уже не опытно-конструкторскую работу (ОКР) выполняем, а договор поставки. Нам дали техническое задание, мы за свои деньги всё это сделали, провели предварительные испытания и выдали оборонному ведомству, к примеру, три опытных образца на госиспытания. Но этот продукт уже является нашей собственностью.

– Похоже на американский вариант, когда оглашается конкурс, а компании-конкуренты ведут разработку за свои деньги, и лучший образец принимается на вооружение.

– Более того, американцы и проигравших стараются не бросать. Понимаете, это уже мой риск – получилось у меня или не получилось, взяли мой продукт или нет. С таким подходом повышается качество продукта. Но главное, что у меня, при любом раскладе, остается наработка. Не приняли образец в Минобороны, я могу его продвигать куда-то за рубеж. У меня остаётся технология, остаётся конструкторская документация. Ею также можно торговать. У нас, кстати, рынок технологий не развит абсолютно, а в других странах это одна из основных статей дохода. Если государство декларирует инновационный путь развития экономики, то нужно и создавать соответствующие условия, причем реальные.

– Еще пути остались?

– Остался, как для нас, оптимальный в нынешних реалиях. Мы в основном его и используем. Самостоятельно, на основе анализа рынка, его потребностей и спроса, принимаем решение о необходимости той или иной системы, разрабатываем её за свои средства, проводим самостоятельно испытания. Затем идём в Министерство обороны и предлагаем: "Вот мы сделали. Готовы ли вы принять это на вооружение, нужно вам это или нет?" В Минобороны, как правило, задают вопрос: "За свои деньги? Дальше будете у нас деньги просить?" Ответ: "Не будем". И весь процесс начинается.

– Это уже не договор поставки, а договор чего?

– У нас на фирме приказом открывается тема разработки. Гендиректор утверждает техническое задание, мы сами всё делаем и приходим в Минобороны с готовым изделием. Там продукт, допустим, понравился. Однако есть такой нюанс – необходимо заново оформлять техническое задание. И мы возвращаемся назад.

– Почему?

– Потому что формально это должно быть. Так прописано в ГОСТе. Сейчас, к примеру, мы сделали две новые станции, они у нас готовые стоят. Было совещание в Минобороны, по его результатам делается соответствующее решение, дальше это решение согласовывается по большому кругу – с командующими видов ВС и так далее. После чего рассматривается техническое задание, которое опять подписывается…

– Зачем тогда нужен третий путь с предложением Минобороны своих разработок, когда нет особых гарантий прибыли?

– Это – своего рода легализация разработки для потенциального заказчика. Потому что заказчик всегда спрашивает, есть ли у вас те или иные подтверждающие документы. Мы ведь не попадём никуда, не пройдя всю эту процедуру. В общем, все три пути, которые мы проговорили, являются, скажем, отражением наших реалий. Все это естественно влияет на сроки изготовления образца и, соответственно, на характер взаимоотношений с заказчиком. Подсчитав временные показатели, мы ужаснулись – у нас на разработку системы порой уходит времени меньше, чем на ее оформление. При любом указанном варианте. Первый, конечно, самый тяжёлый для нас. С госвариантами вообще тяжело. Например, мы сделали для защиты самолета систему отстрела ложных тепловых целей, она уже полгода как готова. Смежники же, которые работают по этому же самолету, свою часть не сделали. Всё, мы полгода стоим. Вынуждены сейчас адаптировать систему к вертолёту, чтобы провести испытания и как-то ее пытаться продавать. Необходимо возвращать вложенные средства, чтобы начать новые разработки.

— Четвёртого не дано? А если иностранная компания, например, турецкая, предлагает: создайте нам такую вещь, а все испытания проводите у нас?

— Нам предлагались такие варианты. Беда в том, что работают они все по натовским стандартам. И дело не в технических требованиях Альянса, требования наших ГОСТов аналогичные.

– Интерфейс?

– Нет, интерфейсы у нас давно аналогичные, микросхемы те же – всё то же самое. Дело в другом. У них требования к оформлению проектов другие – натовские. Это – гора документов: ты должен каждый месяц писать отчёты, что ты сделал, составлять план логистики… На вопрос «Вы этим пользуетесь?» следует ответ "Нет, но есть правила, и бумага должна присутствовать". Там свой ГОСТ и очень жесткий. Плюс все их стандарты нигде не опубликованы, мы их всех попросту не знаем.

– То есть, работа с западными странами усложнена уже их бюрократическими процедурами?

– Их, плюс наши. Необходимо искать компромисс.

– Так что остается Азия или страны, которые не имеют таких жёстких, мешающих жить требований?

– Да. Там легче. Ну и надо отдавать себе отчет, что нас просто так на европейский рынок никто не пустит. Мы поездили по Восточной Европе, там большинство предприятий ОПК, выпускавших советскую продукцию, попросту закрыты. Техника в войска поставляется западная. Чтобы попасть туда, наша техника должна быть лучше и дешевле. Да и государство должно лоббировать интересы своих разработчиков и производителей.

– И прогресса на "западном фронте" ждать не приходится?

– Нужны ясность и конкретные действия государства во внешнеполитической сфере. Простой пример. Мы искали для себя датчики обнаружения пуска ракет. Делают их США, Германия, Израиль (по лицензии тех же США), ЮАР, Россия делает попытки. Мы обратились в Германию. Нам там прямо ответили, в Украину мы этого не продаем.

– Мотивация?

– А какая мотивация? Не продаем и все. Обратились затем в США. Там это критическая технология. А тут и Россия для нас, оказывается, закрыта. После недавней плохо режиссированной провокации против нашей компании. Мне не хотелось бы к этому возвращаться. Сказано уже достаточно.

– В ЮАР не обращались?

– Обращались. Они были готовы продать некоторые комплектующие, но только для невоенных целей, например, для систем пожаротушения. Один-два взять можно было. Но когда ты выйдешь на серию, сразу ведь выльется, где, что и для чего установлено. Либо же они продают весь комплекс защиты ЛА целиком, а это больше миллиона долларов. Не поднять.

– Заколдованный круг получается. Выходит, мы должны признать, что постоянно будем отставать по тем или иным разработкам от ведущих стран?

– Скажем так, по идеям мы пока можем конкурировать, по элементной базе, повторюсь, – нет.

– Датчиков обнаружения пуска ракет у Вас нет. Насколько теряют свою эффективность ваши разработки?

– Тут есть другой выход. Заказчик, который "комплексирует" систему защиты, может взять у нас изделие, зная, что оно эффективно, а датчики купить в другом месте. Мы, таким образом, пытаемся завязаться с некоторыми компаниями, чтобы выйти на европейский рынок. К тому же, мы уже у себя на фирме, взвесив все «за» и "против", приступили к разработке собственных датчиков.

– Есть ли у Вас предложения по оптимизации процесса разработки и внедрения новой военной техники?

– Конечно, есть, как и у других организаций, работающих в этой области. Если раньше новые образцы в конкретном направлении появлялись раз в 5–7 лет, то сейчас этот интервал сократился до 2–3 лет, за исключением сложных комплексов (самолет, корабль и т.д.). Поэтому нам просто необходима оптимизация. В противном случае, конкуренты опередят, и мы потеряем рынки сбыта.

– С чего, по Вашему мнению, необходимо начать?

– Первоочередных задач достаточно много, но решаться они должны в комплексе. Это: разработка нормативной базы, стандартов, отвечающих сегодняшним реалиям; создание в рамках научного или технопарка единого центра по испытаниям новых образцов, который бы имел всю необходимую технику, оборудование, а, самое главное, право их проведения в полном объеме. Необходимо детализировать программу развития вооружения и военной техники, исходя из наших потребностей и военной доктрины; необходимо восстановить отраслевую науку, подготовку кадров и т.д. Вообще, это отдельная тема для разговора, но необходимо помнить, что времени для разговоров почти нет.
Надежность, простота, дешевизна

– Компания "Адрон" стала широко известна как в Украине, так и за рубежом, благодаря разработкам по защите летательных аппаратов. Ясно, что Ваши продукты должны иметь перспективу на внешнем рынке, продаваться и приносить прибыль, – заниматься ведь всем подряд нереально. Каким образом выбираются те ключевые, перспективные, на ваш взгляд, компоненты в сегменте модернизации авиационной техники?

– Подходов здесь несколько. С одной стороны мы осознаем, что во всём мире есть советская техника, в частности вертолёты, самолёты, которые будут эксплуатироваться много лет, плюс выпускаются их модернизированные варианты. Далее мы хорошо представляем, что могут предложить зарубежные компании в сегменте защиты летательных аппаратов. В нише систем защиты вертолетов не так много предложений на рынке. Наш же подход следующий: аппаратура должна быть надежной, простой, при этом не затрагивать особо бортовые системы летательного аппарата. Кроме этого, она должна быть дешевле, чем у других производителей. Мы стараемся, как можно меньше менять бортовую сеть. То есть, система должна быть автономной. Этим самым мы облегчаем процесс установки изделия, уходя от генконструктора носителя, от согласования различных врезок в летательный аппарат и так далее.

Также необходимо учитывать экономическую составляющую. Можно ведь сделать очень эффективную систему, но она будет очень дорогой. Можно, к примеру, достичь эффективности защиты ЛА 0,9 или, скажем 0,75. Говоря простым языком, из десяти пущенных ракет попадут в лучшем случае три (это если 0,7). И это, исключив массу всяких побочных неблагоприятных факторов, идеальный случай, каких в природе не бывает.
… А система уже дешевле в разы. Таким образом, ряд стран покупают наши изделия, как раз из-за того, что они гораздо дешевле при большей или, как минимум, аналогичной эффективности с конкурентами.

– Каков показатель эффективности вашей системы защиты?

– 0,75. Отмечу, что сегодня большинство существующих аналогичных станций обеспечивают защиту на уровне где-то 0,4…0,5.

– На недавней пресс-конференции Вы сообщили, что помимо активной станции защиты от ПЗРК – изделия "Адрос" – усилия фирмы будут сконцентрированы на создании комплексной системы защиты летательных аппаратов? Что помимо "Адроса" туда будет входить?

– В комплекс защиты летательных аппаратов сейчас мы включаем собственно станции активных помех (для вертолетов и самолетов они несколько отличаются), а также системы выброса ложных тепловых целей (ЛТЦ) и системы снижения инфракрасной заметности ЛА. Последние обеспечивают снижение теплового контраста летательного аппарата. Помимо этого планируем устанавливать датчики обнаружения пуска ракет. Система ЛТЦ и станция активных помех, которая обеспечивает срыв наведения ракеты, по сути, дополняют друг друга, увеличивая эффективность защиты ЛА. Допустим, если станция не успевает обеспечить срыв ракеты, она все равно раскачивает ее головку самонаведения. Соответственно, увеличивается поле действия ложных тепловых целей. Разработанная нами система выброса функционирует таким образом, чтобы обмануть канал селекции ложных тепловых целей ИГС.

Иными словами, мы имитируем режим работы двигателя на форсаже путем отстрела патронов разного калибра. И, соответственно, получаем уход ракеты. Система выполнена двухкалиберной – это наше новшество. Многие ставят блоки одного калибра, блоки второго калибра, множество проводов, различных блоков, пультов. У нас же один пульт, один кабель. Больше ничего не надо.

– Как решается проблема с датчиками обнаружения пуска ракет? Вы как-то обмолвились, что попытки купить их за рубежом не увенчались успехом?

– Действительно, приобрести их оказалось непросто, а скорее нецелесообразно экономически. Делают сейчас их США, Германия, Израиль (по лицензии тех же США), ЮАР, Россия делает попытки. Дело в том, что сами датчики нам не нужны. Мы знаем, как их сделать. Но в Украине не производятся ультрафиолетовые сенсоры, которые используются для обнаружения момента пуска ракет. С оптикой мы справились, обработку сделали, а ультрафиолетовых сенсоров у нас нет, и ситуация такова, что в Украине их некому будет производить еще очень долго. Мы собственно и не настаивали на продаже датчиков обнаружения пуска – продайте хотя бы ультрафиолетовый сенсор. Однако за рубежом это – критическая технология, которую в Украину, по крайней мере, не продают.

– Выход?

– Мы и приняли решение начать разработку собственных датчиков обнаружения пуска ракет, причем безматричных. Дело в том, что матрица обеспечивает высокую точность определения координат пущенной ракеты. Это необходимо, для того чтобы развернуть лазерную установку и попасть лучом в ракету. Нам же этого делать не нужно. Нам важен только собственно факт пуска, откуда идет ракета – слева или справа, и ее увод в сторону будет обеспечен. Так как мы сразу автоматически начинаем отстрел патронов. А станция "Адрос" обеспечивает круговую защиту, ей не надо разворачиваться. Поэтому очень высокая точность датчиков для нас некритична. Мы будем производить их, так сказать, в грубом варианте, но они будут гораздо дешевле существующих в мире. Однако не менее эффективны в нашей системе комплексной защиты.

– О станции "Адрос" – вашем наиболее популярном сегодня продукте – сказано немало. Тем не менее, несколько "штрихов". На вооружение, в частности в украинской армии, принят вертолетный вариант, плюс разработана также самолетная версия для гражданских судов и транспортников. В чем различия станций?

– Вертолетное изделие от самолетного отличается мощностью излучения. А законы модуляции и конструкция – аналогичные. Грубо говоря, в самолетном исполнении станция в несколько раз больше, так как необходимо обеспечить более мощный помеховый сигнал.

– На какие ЛА Вы готовы устанавливать эти станции?

– Сегодня мы однозначно можем обеспечить активными станциями весь вертолетный сегмент. Плюс транспортная авиация с турбовинтовыми двигателями, у которых температура выхлопных газов не такая высокая. Для военно-транспортной авиации дополнительно к станциям защиты должны использоваться системы выбросов ЛТЦ нашей разработки – для повышения эффективности защиты. А вот, если это самолёты с реактивными двигателями (Ил-76, "Боинги"), тут нужны более мощные системы либо комбинации различных систем.

А для наших станций ограничение только одно – по мощности излучения в инфракрасном (ИК) диапазоне летательного аппарата. То есть, чем мощнее излучение в ИК-диапазоне, тем труднее создать станцию активных помех классического типа. Почему американцы ушли на лазерные системы? Там можно в луче сосредоточить большую мощность в ИК-диапазоне. Такая система очень сложная и дорогая – около двух миллионов долларов.

– Фактор цены понятен. А как Вы обходитесь без лазеров, обеспечивая, с одной стороны, приемлемую цену на рынке, с другой – высокую эффективность и надежность станции?

– Коль зашла речь о лазерах, тут следует говорить о трех видах инфракрасных излучателей – источников инфракрасного излучения. Это один их самых важных элементов системы. Очень важны также модуляторы, которые модулируют источник излучения на предмет постановки помех по специальному закону. Они либо электронные, либо механические. Плюс второстепенная часть, которая обеспечивает функционирование этих станций: система охлаждения, оптика, блоки питания и все остальное.

Так вот, в качестве инфракрасных излучателей во всем мире используется только три элемента. Это – нагревательные элементы (принцип любой печки), импульсные лампы и лазеры. Нагревательные элементы могут быть двух типов. Первый – это электрический нагреватель, который представляет собой, как правило, обычную кварцевую колбу, где есть спираль, нагреваемая с помощью электрической энергии. Либо используется подогрев металлического элемента с помощью сжигаемого топлива. Чем хорош элемент нагревательного типа? Он долговечен. Его включил, работает, сколько нужно, пока не перегорит. Мы остановились именно на таком варианте. Естественно, есть ресурс самого материала – кварца. Во всем мире – это примерно 50 часов, то есть, определено, что кварц работает 50 часов, после этого лампу нужно заменять.

Вариант № 2 – импульсная лампа. Это колба с двумя электродами, с электродом поджига. Туда добавляется специальный газ, который после поджига за счет специальных добавок дает нужный спектр в ИК-диапазоне. Эти приборы всем известны, они есть в любом справочнике.

– И энергии требует меньше, чем первый вариант…

– Да. Но есть несколько "но". Первое – малый ресурс работы. То есть, там речь идет не о часах, а о количестве срабатываний. Как лампа-вспышка для фотоаппарата – есть две тысячи вспышек, после этого она уже не работает. Второе и главное: собственно большое время работы для импульсной лампы в нашем случае не годится. Потому что она со временем начинает сама нагреваться, становясь дополнительным источником ИК-излучения для наведения ракеты, что недопустимо. И третий минус – она очень чувствительна к ударам, вибрациям, просто механическим воздействиям… Импульсные лампы использует только Израиль, американцы, например, от них уже отказались.

Третий вид – это собственно лазерные источники. Лазерный источник хорош тем, что, как уже сказали, может при малой потребляемой мощности в пучке создать большую энергию. Это главный плюс. Но есть свои отрицательные качества. Отдельно обязательно должна быть система наведения лазерного луча на ракету. Ведь необходимо лазером, по сути, попасть в головку самонаведения (ГСН) ракеты. Широкий луч сделать нельзя, так как сразу падает мощность. Поэтому вдобавок должна быть система обнаружения и сопровождения атакующих ракет, причем очень точная. Отсюда необходимость высокоточной системы разворота турели. Это сложная система, создать ее возможно, но, повторюсь, она будет большой.

– Американцы – ваши главные конкуренты?

– Я бы так не говорил, потому что наши пути разные. Американцы пошли по пути создания лазерных систем противодействия и, судя по известным данным, достигли серьёзных результатов. Мы же заняли свою нишу – создаём системы защиты для вертолетов и самолетов "отечественной" разработки, поэтому мы практически не пересекаемся.

Джерело: facebook.com/szgurets

 

Угорщина: корупційний скандал та домашнє насильство. Що загрожує Орбану? – Politico
Угорщина: корупційний скандал та домашнє насильство. Що загрожує Орбану? – Politico
Параноя путіна. Тероризм, марення і самознищення – Тімоті Снайдер
Параноя путіна. Тероризм, марення і самознищення – Тімоті Снайдер
Макрон хоче керувати зовнішньою політикою Європи. Не всі союзники з цим згодні – Bloomberg
Макрон хоче керувати зовнішньою політикою Європи. Не всі союзники з цим згодні – Bloomberg
Смертельну недбалість путіна неможливо приховати. московська атака зробила його слабшим, ніж будь-коли – Саймон Тісдалл
Смертельну недбалість путіна неможливо приховати. московська атака зробила його слабшим, ніж будь-коли – Саймон Тісдалл
Чи настав час для безпольотної зони в Україні? путін ескалує повітряну війну – бригадний генерал Кевін Райан
Чи настав час для безпольотної зони в Україні? путін ескалує повітряну війну – бригадний генерал Кевін Райан
"Циркони" з суші, відновлені 1,5 та 3 тонні бомби і натиск на Донбасі. Про останню тактику росіян – Том Купер
Франції потрібні країни-однодумці. Макрон-яструб відкриває двері Європи для Великої Британії – Едвард Лукас
Франції потрібні країни-однодумці. Макрон-яструб відкриває двері Європи для Великої Британії – Едвард Лукас
Кілька думок про російський розвідувально-ударний ланцюг. Більшість обстрілів відбувається на основі агентурних даних – Том Купер
Кілька думок про російський розвідувально-ударний ланцюг. Більшість обстрілів відбувається на основі агентурних даних – Том Купер