Facebook iPress Telegram iPress Twitter iPress search menu

Пьяных опасаемся больше, чем провокаторов - будни самообороны Майдана

Пьяных опасаемся больше, чем провокаторов - будни самообороны Майдана
- Сложнее всего пришлось ночью 11 декабря. Мы были в первом ряду, сдерживая натиск «Беркута» на Институтской. Нас били, а мы стояли, «беркутовец» падал, мы его поднимали на ноги и отпускали в милицейскую шеренгу, заодно возвращая дубинку. Оружия у нас нет и быть не может, - сотник майдана Николай рассказывает о боевых буднях.
Командир устал от постоянных звонков на два мобильных телефона, выполняющих роль раций, от децибел концертов и митингов, от недосыпа. Но счастлив. За три недели майданной вахты он побывал дома в Тернополе лишь однажды.
- Увольнительная длилась не больше двенадцати часов. Вечером приехал, поцеловал жену, помылся, поспал,  утром уехал.
  
Сотник фамилию называть не хочет, но признается, что ему 31 год, раньше он работал школьным учителем – истории. Затем нашел дело вовсе по душе: стал воспитывать скаутов в «Пласте». По сути, в революционном Киеве он занимается тем же. Только теперь его скауты – далеко не подростки. Однако энтузиазм у них юношеский.
 
- Я готов защищать Майдан, пока отсюда не уйдет последний протестующий! – уверенно заявляет старший конвойный Олег. Заросший щетиной немолодой мужчина ужасно похож на актера Бронислава Брондукова в образе. Киевлянин признается, что любит свою работу электрика, но на время революции отпросился с СТО. Потеря в зарплате его мало волнует. Похоже, он готов и после революции нести вахту по добровольной охране общественного порядка в столице.
 
– На Майдане ни одного милиционера, а полный порядок! Можно и после революции вечерами на улицах подежурить!
 
Самооборона рада взять на себя и другие функции органов внутренних дел и правосудия. Бойцы задержали и обыскали предполагаемых воров в бивуаке, обустроенном в здании Киевской горадминистрации, и самостоятельно решили их судьбу. К счастью, обошлось без кровопролития. Ополчение протестантов организованно и мобильно. Делится на сотни – роты, сотни на четы – взводы, четы на рои – отделения. Реагирует на команды, спускаемые по рациям и телефонам из штаба через сотников-четовых-роевых, стремительно.
 
- В штаб пожаловалась телевизионная группа на подозрительных личностей, крутившихся вокруг аппаратуры,. Через пару минут возле журналистов уже стояли наши часовые, - приводит пример сотник. 
 
Командир роты самообороны в туристической экипировке выглядит дико в изысканном интерьере библиотеки столичного Дома архитектора, но чувствует себя, как дома. Его сотню сюда расквартировал штаб национального сопротивления. На верхнем этаже бойцы отдыхают, распластавшись на корематах. Прежде Николай и его команда размещались в Октябрьском дворце, Доме профсоюзов, а сначала - просто в армейских палатках. Одна из них по-прежнему стоит на майдане, выполняя роль форпоста и пищеблока сотни. 
 
В последний раз Николай объявлял тревогу по сотне час назад, когда у горячей первой баррикады под пешеходным мостом на Институтской собралась толпа митингующих с Антимайдана.
 
- Думали, атака, - заправляет за ухо оселедец сотник. – Но в итоге попели вместе с ними песни, покричали «Схід і захід разом!» и разошлись.
 
Еще до разгона студенческого Евромайдана его лидеры организовали дружину, которая должна была следить за порядком на бессрочном митинге, держать периметр – не более. Как раз в ночь на 30 ноября к ней присоединилась инициативная группа из двухсот крепких духом и телом киевских ребят, готовых отразить атаки на протестантов. В первой стычке с «Беркутом» в час ночи они отстояли аппаратуру митингующих. Спустя два часа охрана получила команду «отбой», а еще через час беззащитных студентов разогнал «Беркут».
 
 
В воскресенье, 1 декабря, «народная милиция» насчитывала уже тысячу человек, вооружалась палками, мастерила из подручных средств доспехи и отрабатывала на Михайловской площади приемы рукопашного боя.
 
Сутки спустя площадь Независимости превратилась в лагерь с палатками,  штабом и баррикадами, для которого понадобилась регулярная охрана. Добровольных защитников по-казацки поделили на сотни, закрепив за каждой фронт – баррикады и блок-посты на Европейской площади, на Бессарабке, на Городецкого, Институтской… Командование сотнями брали на себя тоже добровольцы. Костяк одной сотни составили казаки, другой – предприниматели, третьей – «афганцы», четвертой – спортсмены. Одна из сотен – профессиональный медсанбат.
 
- Сотней на третьей баррикаде руководит меценат Владислав Кириченко, в ней много спортсменов, которых он поддерживал. Вторую сотню возглавляет бизнесмен из Львова, вокруг него гуртуются земляки. В мою сотню входит много моих земляков-тернополян, есть волыняне, киевляне и даже харьковчане. Очень разные люди. Принципа отбора не было – просто мы сдружились. – Николай нахлобучивает котоновую фуражку, и мы покидаем теплую «казарму».
 
- Всего на Майдане 16 сотен: с первой по семнадцатую, включая шестую, медицинскую. Тринадцатой сотни нет - прячет в казацких усах интеллигентную ухмылку командир.
 
Сотня Николая – группа быстрого реагирования.  Она выдвигалась в пять утра в Борисполь, чтобы пикетировать кортеж Виктора Януковича, вернувшегося из Москвы, блокировала базу «Беркута» в Василькове, на довыборах охраняла от «титушек» штаб оппозиционного кандидата в Первомайске. По мере необходимости пятнадцатая сотня подключается к патрулированию лагеря, усиливает расчеты на баррикадах, держит живой кордон во время массовых акций.
 
У каждой сотни свой распорядок. Те, что ночью дежурят на баррикадах, делятся на взводы человек по тридцать, которые сменяют друг друга каждые четыре часа. Другие обеспечивают пропускной режим на блок-постах днем.
Небритые постовые в оранжевых строительных касках, расписанных тушью «под Петрикивку», молча расступаются перед Николаем, но преграждают путь мне. Наблюдаю, как патруль охлопывает рюкзак тинэйджера. Действия очень похожи на работу охраны в ночных клубах и в концертных залах. Как и там, чтобы пройти, приходится демонстрировать журналистское удостоверение и одноразовую проходку, выданную в пресс-центре штаба майдана. У сотника тоже есть «аусвайс» - бейджик, на котором напечатан порядковый день восстания. Бейджи обновляют каждые сутки. К услугам этих почти профессиональных патрулей вполне можно будет прибегать на дальнейших массовых акциях - протестных и не очень.   
 
- Целенаправленные провокации – большая редкость. «Титушки» видят, сколько на Майдане народу, как он организован, и ретируются. Охрана с пристрастием изучает каждого входящего на площадь, - комментирует действия коллег Николай. – Смотрит, не проносит ли человек подозрительные предметы, не фотографирует ли втихаря, не подслушивает ли, не призывает ли окружающих к агрессивным действиям. Провокаторы выглядят неприметно, не то, что мы с вами, – командир бросает взгляд на мой «провокационный» ВВшный малиновый берет и мусолит в пальцах кончик своего оселедца.   
 
- Пьяных опасаемся больше, чем провокаторов! – мой провожатый щелкает ногтями о фанеру щита, на котором большими буквами начертано от руки: «Витверезник. Non-alcohol!» – Особенно стережемся киевлян, которые привыкли ходить, где им хочется, и возмущаются, если их не пропускают на площадь. Приходится составлять им компанию в прогулке до следующего блок-поста.
 
На подходе к Дому профсоюзов спотыкаемся о вытянутые через тротуар ноги бомжа, уплетающего горячий кулеш из пластиковой тарелки.
 
- Еще один бич Майдана, - вздыхает Николай. – Для них здесь рай! На каждом углу можно бесплатно поесть, разжиться теплой одеждой. Некоторые наглеют и забираются в наши палатки на ночлег. Теперь стараемся организовать целевую кормежку, разнося еду, кому положено, на подносах. Просим приюты забирать бездомных. А то у народа по картинкам на телеэкранах и в интернете складывается впечатление, что революцию делают бомжи.
 
В палатке под стелой Независимости нас встречает дневальный Богдан.
 
- Мы схватили щит, чтобы удержать спецназовца. Он испугался, выпустил его, а мы со щитом в руках покатились с баррикады,  - Богдан и Олег, перебивая друг друга, вспоминают, как на пару отвоевали амуницию у «беркутовца» во время штурма.
 
Простодушный «Брондуков» хвастает, что живет по соседству с президентом:
 
- В Новых Петровцах, всего в двух остановках на маршрутке от Межигорья!
 
27-летний киевлянин Богдан на «гражданке» - строитель. На баррикады начальник его отпустил с легкостью.
 
- Шеф поддерживает  революцию! – с усталой и оттого чуть блаженной улыбкой заявляет боец тыла. Дневальный пошатывающейся от недосыпа походкой ковыляет к вязанке дров, выхватывает оттуда полено и загружает в одну из двух буржуек. Также в его ведении генератор электричества. Не стесняется заниматься стряпней, помогая волонтеру Жанне. Женщина средних лет хлопочет у большого стола, заваленного колбасой, салом, солениями. Среди мисок со снедью примостился ноутбук, транслирующий без передыху теленовости о майдане. Жанна настойчиво предлагает отведать супа. Мстя за отказ, постоянно подливает горячий чай с медом.
 
Сколько времени Богдан бессменно дежурит в палатке, сходу сказать не может:
 
- То ли трое, то ли четверо суток. - Кемарит парень по три-четыре часа прямо здесь. – Застрял. Некогда домой ездить! Да и потом папа у меня любитель России. 
 
На пороге палатки снег, а теплынь внутри такая, что Богдану в распахнутой вышиванке в самый раз. На его груди английская булавка с тремя «планками»-ленточками: голубой, желтой и белой. 
 
Олег - в такой же вышиванке. Но на его булавке с голубой и желтой лентами соседствуют черная и красная.
 
- Черная – за баррикады, красная – тем, кто съездил домой и вернулся, объясняет мужчина – А белая для женщин.
 
- Я тебе дам «для женщин»! – возмущается Богдан. – Это интендантская!
 
- В штабе подумывают о том, чтобы после революции на основе отрядов самообороны создать что-то вроде народной дружины, - признается Николай.
 
С его «пластовским» и майдановским опытом организовать такие формирования будет несложно. 
 
Сергей Волхов, http://volohovfieldnews.blogspot.com