Facebook iPress Telegram iPress Twitter iPress search menu

Жить с посттравматическим расстройством. История ветеранки после 4 лет войны на Донбассе

Дар'я Бура
Жить с посттравматическим расстройством. История ветеранки после 4 лет войны на Донбассе
Фото: з особистого архіву Оксани Якубової
С Оксаной Якубовой, которую и собратья, и журналисты, называли Петровна, мы познакомились весной 2016 года. Серьезная, боевая, прямолинейна. С ней было просто работать и, несмотря на занятость, она всегда уделяла время журналистам и волонтерам, которые приезжали в ее батальон.

До войны Оксана Петровна работала в Министерстве финансов. Говорит, что в 2014 не смогла не поехать в зону боевых действий, несмотря на то, что женщин не брали в армию. 


Фото: из личного архива Оксаны Якубовой

Четыре года на войне кардинально повлияли на женщину. Она прослужила с марта 2014 по июль 2017 года. Несколько раз 2018 мы случайно пересекались в Киеве и я не видела в ней совсем ничего от той женщины-воина, с которой я познакомилась на Светлодарск дуге. В декабре прошлого года мы встретились в одной из уличных кафе возле метро. Я вовсе не хотела "ковырять" болезненные для нее темы. Но она рассказала как работала с психологами и боролась с ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство). И позволила написать об этом, "чтобы родные понимали, что врач нужен" .

Мы воюем, чтобы наши дети остались живы

В марте 2014 меня отправили в 30 бригаду начальником финансовой службы. Когда началась война, армия была не готова. Не было ни списков военных, ни оборудования, ни обмундирования. 


Фото: из личного архива Оксаны Якубовой

Первый погибший был 22 мая в Рубежном. Это был шок для всех и понимание - таки война. В голове не укладывалось, что есть уже первых погибших. Затем была Саур-Могила. Понесли много потерь. Затем Степановка, где бригаду практически сравняли с землей ...

Был мобилизован один человек, который все время кричал, что это не его война, а война президента. Наконец, он добился, что его уволили. А я тогда сказала, что мы воюем сейчас ради наших детей, чтобы они остались живы, потому что пока мы здесь, дети не будут служить. А во время третьей волны я снова встретила этого человека. Пришел уже добровольцем. Его сын погиб.

Надо же было пожертвовать сыном, чтобы понять, что горе чужим не бывает.

Когда создавалась 54 бригада, из нескольких бригад собрали пять батальонов. В том числе и 5 батальон 30 бригады, где я была заместителем комбата по воспитательной работе. Мне предлагали остаться в 30 бригаде, но я своих ребят не бросила. Так я стала заместителем по воспитательной работе командира 1 батальона 54 бригады.


Фото: из личного архива Оксаны Якубовой

Мы собрали батальон, и по ночам составляли списки, чтобы все получили УБД. Я каждый день была с ребятами на передовой, ездила на посты, вместе с ними попадала под обстрелы.

Страшно стало впервые, когда шли на позиции снайперская пуля пролетела. Я присела, а встать не могу - страшно. Утром ехать, а я боюсь. С закрытыми глазами еду, а самой страшно, не могу.


Фото: из личного архива Оксаны Якубовой

Самым местом ротации была Светлодарска дуга

Самым сложным местом ротации была Светлодарска дуга (Дебальцевский направление). В 2016 были страшные бои летом и в декабре. 

Летом у нас погиб Василий Слепыш и парень с 25 батальона. "Правый сектор", который служил тогда с нами, взял высоту "Муравейник", а от командования был приказ отступать, мол, мы нарушили "Минские соглашения".

Когда в декабре был "ЛЕС" (обострение боев на Светлодарск дуге), 18 числа многие наши погибло (всего с 18 по 23 декабря у Светлодарска погибли 9 украинских военнослужащих, получили ранения - 35, получили контузию - 17 травмированных - 11). Через несколько дней КСП (контрольно-наблюдательный пункт) батальона начали накрывать Артой. Тогда было много сплетен, что нас всех поубивало.

Позвонил какой-то телеканал, я комментарий в эфире давала и в этот момент прилетело. Меня с телефоном отбросило ... даже не знаю как тот эфир закончился. Я успела заползти в наш "бункер", за мной заполз заместитель. У него из ушей шла кровь, у меня кружилась голова, не могла понять, что произошло. Потом у нас были погибшие, и мне уже было не до моей головы. Тогда было очень "жарко" и я на обезболивающих и уколах до середины января пробыла. А потом Наташка (Наталья Хоружая - санинструктор 54 бригады) погибла. После нее меня накрыло конкретно ...


Фото: из личного архива Оксаны Якубовой

В тот день я должна была ехать на позиции. Утром приехал водитель, я только села в машину и нам доложили, что эти позиции обстреляли, прямое попадание, у нас трое трёхсотых. Медики поехали вытаскивать, МТЛБ прошла под обстрелом, двух забрали, а третий - самый легкий - испугался и побежал. Наташка побежала за ним, поймала его, начали выходить. Накрыли минами. За ними выслали машину, чтобы вывезти. Она только села в машину - прямое попадание. Была еще в сознании, но без шансов. Нам надо было спасать водителя Сергея Прядко (Сергей потерял одну ногу, вторая сильно травмирована). Ее уже не трогали ...

В этот день два двухсотый. А потом меня переклинило - фарт поймала. Я понимала, что что-то не так, начали пить лекарства, а мне только хуже стало. У меня уже границ не было, что кайф какой-то.

Я не могла утром начать нормально работать, пока не чувствовала, что по мне стреляют. Снимала броник, снимала каску, и будто испытывала судьбу ...

Своим ребятам стыдно показывать, как накрывает

В марте я ушла в отпуск. Думала, дома докажу себя в порядок и вернусь.

Но начались проблемы с головой, меня запихнули в больницу. Там я перестала говорить. Сидела в палате целыми днями. Меня перевели в госпиталь отправили к психиатру. 21 день меня за ручку выводили гулять - это моя сестра, то медсестра. Я начала бояться улице. Боялась грохота, толп людей, машин. Когда вернулась из больницы домой, тоже сидела и молчала. Только смотрела телевизор и искажала в голове последние события - "лес", Наташку ...

Меня отправили в санаторий. Там у меня начались побочные эффекты - то плакала из ничего, то меня колотило, давление поднимался ... Думала, у меня крыша поехала, а психиатр сказала: "Если ты сама ко мне пришла, значит, все нормально".

Но я герой, - после санатория, в июне, вернулась в армию. И на полигоне у меня начались панические атаки, практически парализовало. Наконец, написала рапорт на увольнение. Сын забрал меня домой.

И я снова перестала ходить на улицу. Вообще. Не могла понять, когда будет очередная паническая атака. Боялась, чтобы это не произошло в людном месте. Ребята, которые к тому времени уже освободились из армии, приходили и гуляли со мной за ручку. 

Ко мне в санаторий Маша Берлинская приезжала, чтобы в фильме "Невидимая батальон" снять, а мне тогда вообще все равно было. Я не помню, что рассказывала и происходит. Это был монолог. Но на самом деле мне этот фильм помог.


Фото: из личного архива Оксаны Якубовой

Дома никому ничего рассказывать не будешь. А со своими ребятами показывать, что тебя так накрывает - стыдно. И фактически, этот фильм оставил меня тогда живой. Как сейчас не важжко, что он есть, но он меня удержал. Думала тогда: "Ничего себе будет хеппи-энд, если все увидят, как я прыгнула с 7 этажа".

Ребята, которые служат с теми, кто погибает, воспринимают это по одному, командиры - иначе. Командиры каждого принимают на себя. Все время в голове прокручиваются мысли, что было бы, если бы поступили иначе, не отправили туда ... Меня очень сильно накрыло после освобождения. Часто срывалась назад.

Чтобы не пугать никого, пряталась в туалете, когда приступ начинался

В госпиталях не было нормальных психологов, они все любители. А психиатры сразу шпионят снотворным, чтобы ты спал.

Сестра прочитала в Facebook, является врач Стеблюк, который принимает с контузиями. Мы к нему приехали, он сразу сказал, что "это его клиент". Его жена также меня вытягивает.

Я после войны кардинально изменила свой облик. У меня упал сахар, началась химическая кома. Так он упасть мог от нервного срыва. Врач сказал, что я могу или очень поправиться, или очень похудеть.

В июле 2017 мне пришлось выйти на работу. Я считалась на работе и через три дня после увольнения из армии должна выйти. 

А я понимала, что в метро не могу ехать вообще. На работе встречают с грамотами, кричат, радуются, а меня трясет. Я одна из Министерства на войне была, всем интересно, все заглядывают. А я, чтобы не пугать никого, пряталась в туалете, когда приступ начинался.


Фото: из личного архива Оксаны Якубовой

Сейчас с психологом занимаюсь, то уже знаю, как эти приступы ловить, что делать. Врачи сказали, что у меня классический ПТСР. Всего несколько месяцев назад меня перестало трясти. Врачи говорят, что уже восприятие и взгляды не изменятся, но это перейдет в состояние пережитого.

Когда возвращаешься с войны тебя общество иначе воспринимает. Одна часть общества тебя боготворит - ты герой. Другая часть тебя смотрит с вопросом: "Нафига ты туда пошла и там делала?" И, в принципе, открыто это спрашивает. А есть еще одна часть, которая смотрит на тебя, как на инвалида. Сопереживает тебе. На работе хоть ноги на стол положи, - никто тебе ничего не скажет, потому что ты типа ненормальная, кто его знает, что у тебя в голове.

Война для меня - это много друзей. Я общаюсь почти со всеми, с кем служил. И это единственные мои друзья, потому что, найти здесь, восстановить отношения с теми, с кем дружила, не получается. Меня боятся, у нас совершенно разные интересы.

Мы стали чужими. Дома от меня отвыкли, я изменилась. Семья изменилась. Здесь не понимают, а когда оттуда звонят, выхватываешь телефон, чтобы поговорить. Даже с сыном почти полгода не говорила. С мужем знакомимся заново. Мои принципы, взгляды на жизнь очень изменились. Все мне было не так. Я всем была не такая.

Сейчас понимаю, что если бы осталась на войне, не знаю, что было. Может шар поймала бы. Я не могла утром начать нормально работать, пока не чувствовала кайфа от того, что по мне стреляют ...

Но я очень скучаю по времени, проведенному на войне. Батальона моего, как такового, уже нет. Все изменилось. Я слежу за батальоном, чувствую за собой вину, что все могло бы быть по-другому ...

Хорошо, что у работы есть церковь. Прихожу, ставлю свечу, говорю с ними (с погибшими собратьями). Со стороны это выглядит, будто у меня поехала крыша. Но они как бы отвечают и становится легче ...