Переосмысление немецкого пацифизма
Германия является в Европе сверхдержавой, которой нет равных; она является ее крупнейшей экономикой и самой влиятельной политической силой. И все же, если оценивать по ее реакциями на последние глобальные кризисы, и, по общему настроению ее лидеров и граждан, то, как представляется, нет никаких причин, которые могли бы заставить правительство Германии прибегнуть к военному вмешательству: даже не очевидны правовые основания для действий, даже не признан интерес в сфере безопасности, даже не очевидный моральный долг.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Не заставляйте немцев быть фюрерами
Такая стойкая антипатия к вмешательства на самом деле является источником гордости в Германии. Министр иностранных дел Гидо Вестервелле, что идет сейчас в отставку, любит вспоминать о "культуре военной сдержанности", зная, что он описывает господствующий в Германии настроение.
Что означает эта "культура"? Или сильнейшая страна в Европе действительно решила стать крупнейшей Швейцарией в мире?
Рассмотрим ее впечатляющую бездействие лишь за последнее время. В 2011 году конфликт в Ливии отвечал всем условиям, чтобы оправдать классическое гуманитарное вмешательство: гражданское население, стремилось свободы, атаковали воздушные силы больного диктатора. Совет Безопасности ООН одобрил вмешательства, как и Лига арабских государств. Но даже при том, что необходимо военное вмешательство, зона закрыта для полетов, было ограниченным и мало небольшие риски для государств-участников, немцы не только не предоставили своих самолетов, но и отозвали свой персонал из самолетов системы AWACS над Средиземным морем.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Как начиналось возрождение послевоенной Германии
Затем, во время захвата исламистами власти на севере Мали, Германия даже определила предотвращения возникновения "африканского Афганистана" общим европейским интересом - и пожелала французским военным успеха в своих усилиях.
И даже применение президентом Башаром аль-Ассадом газового оружия против собственного народа в Сирии не вызвало дискуссии в парламенте той самой страны, что в других случаях (и вполне справедливо) не устает брать на себя историческую ответственность за Холокост.
Политики из Берлина, что занимаются вооруженными силами, протестуют против этой картины, утверждая, что послевоенная Германия принимала участие в крупных военных операциях. Вспомните о Косово! Вспомните о Афганистан! Это большие миссии!
Не давайте себя обмануть. Теперь уже совершенно ясно, что эти вмешательства вряд ли составляют правило; они, скорее, двумя исключениями из удобной и самодовольной внешней политики, которую немцы научились проводить в течение последних 70 лет.
Германия всегда должны помнить о своей катастрофической военную историю. Но современная Германия - это другая страна, чем Германия 1914-м или 1939-го года. Эта история стала поводом не делать сейчас то, что надо делать.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Германия открытых дверей
Если Германия до сих пор живет этим прошлым, то остальной мир о нем забыла. Ни один из наших европейских соседей не призывает уже до ограничения милитаризации Германии. Наоборот, европейцы и американцы хотели бы, чтобы Германия вела себя соответственно до своего международного статуса, который она получила за последние годы.
Я не хочу говорить, что немецкие лидеры занимают абсолютно циничную позицию. Это просто слишком глубоко укоренился пацифизм, который нам привили американцы. Попытка перевоспитания немцев после 1945 года удалась слишком хорошо. Пацифизм, иногда в самодовольному виду, стал неотъемлемым элементом немецкой ДНК.
Этот пацифизм дополнительно укреплял наш опыт времен Холодной войны. Меня воспитывали в Западной Германии недалеко от Фульдського коридора, неподалеку от границы с тогдашней ГДР. Если III Мировая война должна была начаться, то все ожидали, что она начнется именно там. В небе ежедневно гремели реактивные самолеты Tornado, готовясь к сброс атомных бомб.
Каждого школьника учили четырем вещам: война - это худшая вещь, которая может случиться; мы, немцы, проявили склонность к разжиганию войн; мы начали i И II Мировые войны; и если начнется III Мировая война, то мы, немцы, помиратимемо первыми.
Наши учителя прошли сквозь ужасы концлагерей и были освобождены американскими солдатами. Теперь эти учителя формировали у нас мировоззрение, в котором война никогда, никогда не должна была стать решением проблемы. Ни в коем случае. Никогда.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Главная проблема Европы - это Германия
Это абсолютно понятная позиция. И она неправильная. О тот факт, что Холокоста положили конец с помощью войны, например, просто забыли.
Некоторые из наших лидеров понимали этот парадокс. "Мы всегда говорили: "Никогда больше не быть войне!", - воскликнул министр иностранных дел Германии Йошка Фишер в 1999 году. - Но мы также всегда говорили: "Никогда больше не быть Аушвица!"". Впрочем, большинство проигнорировал это заявление.
Правда заключается в том, что даже немцам надо делать выбор между двумя золами. И, в течение какого времени после окончания Холодной войны, им это удавалось. В конце 1990-х гг. Германия поддержала решение о бомбардировках Сербии, а в 2002 году приняла решение направить войска в Афганистан.
Эти дни давно прошли. Оглядываясь назад, я уверен, что для того, чтобы убедить немцев в том, что военное вмешательство необходимо, нужен был авторитет самого Фишера, министра иностранных дел от левой Партии зеленых. Никто другой не мог бы одолеть это табу. И даже он сделал это лишь временно.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Немецкий народ решит судьбу Европы
Сейчас в нашем поле зрения нет такого человека-тарана. Президент Германии Йоахим Гаук, недавно заявил, что он не может представить себе Германию, "что настолько себя уменьшает свое значение, чтобы избежать риска и солидарности", но его мнение остается слабым, одиноким голосом, без официальных полномочий.
Выходом из этой дилеммы стало возвращение к простой формуле времен Холодной войны: пусть это делают другие. Или пусть они этого не делают этого. В ближайшем будущем, не рассчитывайте на нас, немцев. Мы будем рассчитывать на вас.
Йохен Биттнер - редактор отдела политики еженедельника Die Zeit.
Источник: The New York Times
Перевод: iPress.ua
