Как информировать, чтобы не пропагандировать? Как подавать информацию так, чтобы не стать похожими на наших так называемых "коллег" с российского телевидения - тех "лай ньюз" или "гав ньюз", как мы их называем после Минска-2? Как показывать бойню, погибших? Это то, что мы обсуждаем в ньюзруме "1+1" ежедневно.
Когда захватывали Крым, мы просили зрителей держаться и не поддаваться панике. И чего мы этим добились? Проиграли Крым. Мы говорили "их надо услышать", когда в Донецке и Луганске стояло по десятку непонятных людей возле райотделов милиции. И снова проиграли. Хотя антитеррористическую операцию надо было начинать еще тогда и заканчивать за два часа, как делают в Израиле. Теперь нужно писать новые правила для журналистики, чтобы мы больше не проигрывали.
Мы должны стать на сторону тех, кто нас защищает. "Стать на сторону" означает рассказать, чего не хватает армии, чем мы можем помочь. Рассказать личные истории воинов, сделать так, чтобы люди повернулись к ним лицом. Чтобы полторы-две тысячи гривен зарплаты военного превратились в 25 или 30 тысяч.
А вот российским "коллегам" на своих военных наплевать. Это уже грушники, энкаведисты, но никак не журналисты. Они проходят тренинги в спецслужбах, работают на спецслужбы допрашивают пленных. И никогда не рассказывают о "200-х", которые возвращаются в Россию.
Украинцы не склонны к пропаганде. В их природе этого нет. Они не довольствуются одной порцией информации. Они хорошо разбираются в погоде, футболе и телевидении, им надо покопать и получить еще больше материала. Они очень требовательны, им мало одного куска правды. Поэтому они смотрят "Шустер live", где политики спорят и ссорятся, и формируют из всех этих ссор собственное мнение, выдергивая правду по крупицам и складывая в одну картинку.
Украинцы очень критичны к власти. Возможно, во время войны это плохо. Например, когда Президент идет на траурную церемонию, а ему кричат "позор!". Для таких выкриков надо знать место и время. Ты же не едешь за Президентом в Мариуполь, где он ночует в госпитале, а на следующий день в Минск? Ты же ночью под госпиталем не кричишь "позор!"? Ты спишь у себя дома. А на траурной церемонии пользуешься моментом, чтобы ему что-то крикнуть. Значит, есть время на такие глупости. То лучше пойди что-то полезное сделай, например, в волонтерский центр на Фроловскую - там всегда нужны руки.
Наш корреспондент Саша Загородний, который работает на Донбассе, как-то рассказал: на Луганщине живут на первый взгляд нормальные люди. Говорят на украинском языке, в окнах вместо стекла полиэтиленовые пакеты, как бычьи пузыри в позапрошлом веке. Зато на крыше две спутниковые антенны направлены на Москву. Вы понимаете, сколько журналистам надо вкалывать, чтобы эти тарелки вернулись в сторону Киева? Пока это за нас делают украинские военные, делясь макаронами и буханкой хлеба с тамошним населением. Мы туда не допущены, нас там нет.
Украинских военных на Донбассе я считаю миротворцами. За шарами они несут мир. Но сейчас украинские военные воюют с сепаратистами и российскими наемниками не только за территорию, но и за мозги донбассовцев. Выполняют нашу работу.
С камерами на оккупированных территория сейчас опасно. Проблем с этим нет только у канала "Украина" господина Ахметова. Такое ощущение, что все журналисты "1+1" - это личные враги "ДНР" и "ЛНР". Мы не можем рисковать нашими корреспондентами и жизнью тех, кто согласен снять для нас картинку настоящего Луганска или Донецка на мобильный телефон или планшет. Жизнь дороже за то, что мы можем показать в эфире.
Если бы я могла обратиться к людям на оккупированных территориях, я бы сказала: жалею, что мы плохо понимали друг друга до войны и что война не даст нам понять друг друга после. Я чувствую свою вину за то, что мы, журналисты, плохо боролись за мозги людей на Донетчине и Луганщине. Мы считали, что это украинский регион, которым просто владеет дон Янукович и его приспешники. Но дон Янукович сделал свою работу - перековал людей.
Как это ни цинично звучит, но сейчас мы должны подумать о себе и о тех, кто смог спастись. Мы должны построить хорошую жизнь здесь, а они подтянутся.
Я не сдерживала слезы в течении марафона на "ТСН", посвященного годовщине "Небесной сотни". Гости держались лучше меня. Мне было стыдно, что у этих людей уже нет близких, а у меня есть. Я не могла смотреть им в глаза. Я думала, что же мне вспомнить, чтобы прекратить плакать: картинки моего сына Матвея, как он смеется и балуется? Не помогает. Картинки старшего, который пустует? Не помогает. Вспоминать панд или еще что-то такое? Не то время. Помог мой редактор Василий Костюк. Он позвонил со студии, где работала Лидия Таран, и сказал: "Наталья, а ну соберись! А то это уже ни в какие ворота!". Я вызверилась на него страшно, сказала, что я такой эмоциональный человек, что я не могу сейчас собраться. Но этот разговор сделал свое дело - Василий собрал меня, как конструктор. Потом я его поблагодарила.
Это у меня впервые - обычно во время эфира я держу себя в руках. Порой бывает, что налитаю на собеседника как черная стая. Тогда шеф-редактор пишет мне смс: "Помилуйте, Наталья! Не догрызайте, оставьте ему хоть лапу!" - или что-то такое, чтобы я отстала от гостя. Потому что зритель в такие моменты чувствует, что это перебор, а я - не совсем.
Когда мы искали для гостей марафона памяти "Небесной сотни", к каждой кандидатуре были замечания: то не понравится востока, то запада, а то староват. Ведь эфирное время ограничено, мы не можем слушать человека, который говорит как Брежнев. Тогда Ирина Павленок в ньюзруме сказала: "то что у нас, авторитетов в стране нет?". Авторитеты, может, и есть, а эпоса нет.
В каждой стране есть люди, которые прошли мученический путь. И их за это обожают. Для нас сейчас это киборги и Надежда Савченко. Наши люди не знают о тех, кто пострадал от советских лагерей. Мы рассказываем о Василии Стусе, но для украинцев он пока что далек, и уже нет никого, кто мог бы влюбить в Стуса своими рассказами. А киборги - это люди, которым мы всегда будем благодарны.
Фото Алины Смутко
