Как Ангела Меркель стала самым успешным политиком в истории новейшей Германии, - часть II

Решение Меркель пойти в политику является главной загадкой в ее непрозрачной жизни. Она редко говорит о себе публично и никогда не объясняет причины принятого решения. Это не был какой-то долгосрочный карьерный план. Как и большинство немцев, она не могла предвидеть резкий крах коммунизма и те возможности, которые появятся в связи с этим. Но когда наступил момент, а Меркель была незамужней и бездетной женщиной старше тридцати, трудившейся в бесперспективном восточногерманском институте, она со своими амбициями должна была осознать, что политика в новой Германии станет самой динамичной сферой деятельности. И как объяснил Шлёндорф, «немного поколебавшись, она ухватилась за эту возможность».

На самом деле, объединение означало присоединение Восточной Германии к Западной, а для этого требовалось, чтобы восточные немцы заняли некоторые руководящие посты. Благодаря своей молодости и полу Меркель стала весьма привлекательным вариантом. В октябре 1990 года она победила на выборах и заняла место в новом бундестаге в Бонне, который стал первой столицей объединенной Германии. Меркель представилась Гельмуту Колю, а де Мезьер предложил ему включить ее в состав своего кабинета. К удивлению Меркель, ее назначили министром по делам женщин и молодежи, хотя, как она призналась одному журналисту, эта должность ее не интересовала. Она не была феминисткой, да и за экономический паритет запада и востока она тоже не хотела бороться. У нее вообще не было политической программы. По словам политического корреспондента Frankfurter Allgemeine Zeitung Карла Фельдмейера (Karl Feldmeyer), в своих действиях «Меркель руководствовалась идеальным чутьем власти, что для меня является главной характеристикой этого политика».

Коль, находившийся тогда на пике как государственный деятель, представлял Меркель иностранным знаменитостям как диковинку и принижал ее, называя «mein Mädchen» — моя девочка. Ее пришлось учить пользоваться кредитной картой. На совещаниях кабинета министров безраздельно властвовал Коль, и хотя Меркель всегда была хорошо подготовлена, выступала она редко. Но внутри своего министерства она пользовалась уважением за умение впитывать информацию. Ее также боялись за прямоту и крутой нрав. Как пишет биограф Меркель Эвелин Ролл, ей дали кличку «Анги-змея», и она обрела репутацию человека, не признающего критику. Когда в 1994 году Меркель получила портфель министра охраны окружающей среды, она быстро уволила одного высокопоставленного руководителя этого министерства за заявление о том, что ей понадобится его помощь в управлении министерством.

В 1991 году фотограф Герлинда Кельбль начала снимать Меркель и других немецких политиков в рамках исследования, получившего название «Следы власти». Идея состояла в том, чтобы понять, как жизнь перед камерами и взорами общества меняет их в течение десяти лет. Большинство мужчин, таких, как ставшего в 1998 канцлером социал-демократа Герхарда Шредера и его министра иностранных дел Йошку Фишера, казалось, распирало сознание собственной значимости. Меркель же оставалась собой, сказала мне Кельбль — «немного неуклюжей в своей мимике и жестах». На первом портрете она немного опустила подбородок и смотрит на камеру как бы снизу вверх — не то чтобы застенчиво, но внимательно. Дальнейшие фотографии показывают, как растет ее уверенность в себе. На заседаниях Меркель всегда торопилась, и времени на болтовню у нее не было. «Шредер и Фишер, они тщеславные, — сказала Кельбль. — А Меркель не тщеславна — до сих пор. И это помогло ей, потому что, если ты тщеславен, то ты субъективен. Если ты не тщеславен, ты более объективен».

Демократическая политика была западногерманской игрой, и Меркель пришлось учиться в нее играть. Училась она методично — так, как училась управлять своим телом в пятилетнем возрасте, будучи «маленькой идиоткой в движении». Она стала настолько усердной ученицей, что у некоторых коллег с востока это начало вызывать беспокойство. Депутат бундестага от партии "Левых" Петра Пау (Petra Pau) как-то поймала Меркель на слове, когда та заявила "...мы, западные немцы". Но по-настоящему революционной фигурой в немецкой политике Меркель сделало то, что она не была "своей". Меркель вступила в ХДС после слияния с ним "Демократического прорыва" накануне выборов 1990 года. ХДС оказался более гостеприимным для либеральных восточных немцев, чем социал-демократы. Однако в нем существовала громоздкая патриархия, чья избирательная база находилась на католическом юге. Внутренне она до сих пор так и не стала частью ХДС. Ей странно всё в этой партии, это просто производное от ее власти, больше ничего.

ЧИТАЙТЕ: Германия нас не защитит

Журналист Алан Посенер (Alan Posener) из консервативной газеты Die Welt сказал мне: «То, что является движущей силой для центра ХДС, для нее ничего не значит». Это проблемы «работающих матерей, однополые браки, иммиграция, разводы». То же самое можно сказать о трансатлантическом альянсе с Америкой, который является краеугольным камнем западногерманской безопасности. По словам Посенера, детали этого альянса она изучала «по уставу ХДС». Издатель и журналист Михаэль Науманн (Michael Naumann), который при Шредере был министром культуры, сказал: «Ее отношение к США формируется на основе накопленного опыта». Биограф Меркель и корреспондент Der Spiegel Дирк Курбьювейт (Dirk Kurbjuweit) высказал свое мнение: «Меркель на самом деле друг свободы, потому что она страдала от несвободы в ГДР. Но в остальном она демократ не от рождения, как американцы, а демократ выучившийся».

Западногерманские политики из поколения Меркель формировались в ходе культурных войн, начавшихся после волнений 1968 года. Но ее эти войны совершенно не затронули. Однажды за ужином в середине 1990-х Меркель попросила бывшего радикала Шлёндорфа дать объяснение той жестокости, с которой действовала группа Баадера-Майнхоф. Он рассказал ей, что молодым людям хотелось порвать с авторитарной культурой, от которой после разгрома нацистов так и не отреклась Западная Германия. Чем больше он объяснял, тем менее одобрительно относилась к этому Меркель. Она была не против авторитетов. Зачем протестуют эти молодые люди с Запада, в чем причина? Она иногда даже не скрывала свое ощущение, что западные немцы как избалованные дети.

Хотя Меркель пришлось восполнить массу пробелов в своем политическом образовании, в принадлежности к Восточной Германии были свои плюсы. Она научилась самодисциплине, у нее была сила воли, и она умела молчать. Фельдмейер сказал об этом так: «ГДР воспитала и сформировала ее в таких экстремальных условиях, сделала такой сильной, что с ней не мог сравниться никто в Западной Германии. Все было вопросом выживания. И если ты хотел преуспеть, ошибки были недопустимы».

В начале своей карьеры Меркель взяла на должность руководителя канцелярии сотрудницу ХДС Беату Бауман (Beate Baumann), которая до сих пор остается ее самым влиятельным советником. Она была идеальным № 2 — преданной, незаметной, сдержанной. По мнению некоторых знающих людей, Бауман единственная помощница Меркель, которая говорит со своим боссом предельно искренне. «Бауман не могла быть политиком, а Меркель не знала Запад, — сказал мне Бернд Ульрих из Die Zeit, хорошо знакомый с обеими женщинами. — Поэтому Бауман стала ее толковательницей во всем, что является типично западным». Этим женщинам надоели бесцеремонные издевательства Коля, и они начали практиковать некую форму «невидимой жестокости», играя жестко, но празднуя свои победы тайно, без публичных заявлений. Благодаря этому они не нажили себе ненужных врагов. Их манера, сказал Ульрих, это не карточный домик, который легко рассыпается. В одном из редких случаев Меркель оскалила зубы. Дело было в 1996 году во время переговоров по закону об утилизации ядерных отходов. Герхард Шредер, которому оставалось два года до поста канцлера, назвал результаты ее работы на посту министра окружающей среды «ничтожными». Давая в том же году интервью Герлинде Кельбль, Меркель сказала: «Я загоню его в угол, как он загнал меня. Мне нужно время, но когда-нибудь этот момент наступит, и я уже с нетерпением этого дожидаюсь». У нее ушло девять лет на то, чтобы выполнить свое обещание.

Посреди рецессии 1998 года Шредер победил Коля и стал канцлером. На следующее лето Фолькер Шлёндорф на приеме в саду своего дома в Потсдаме познакомил Меркель с кинопродюсером и полушутя назвал ее «первой в Германии женщиной-канцлером». Меркель бросила на Шлёндорфа такой взгляд, как будто он вывел ее на чистую воду — типа «как ты посмел!». Тут он понял, что она действительно хочет занять этот пост. Кинопродюсер, который был членом ХДС, не поверил Шлёндорфу. «Эти парни, чья партия вечно находится у власти, просто не могут себе представить женщину в должности канцлера, а тем более, женщину из Восточной Германии», — пояснил Шлёндорф.

В ноябре 1999 года в рядах ХДС разразился скандал, связанный с финансированием предвыборной кампании. Зазвучали обвинения в незаконных денежных пожертвованиях и в открытии тайных банковских счетов. В этом оказались замешанными и Коль, и его преемник на посту председателя союза Вольфганг Шойбле (Wolfgang Schäuble). Однако Коль был настолько легендарной личностью, что никто в партии не осмелился его критиковать. Меркель, которая после поражения ХДС на выборах выросла до должности генерального секретаря, увидела в этом благоприятную возможность. Она позвонила Карлу Фельдмейеру и сказала: «Я хотела бы выступить в вашей газете с некоторыми комментариями».

«Вы знаете, что хотите сказать?» — спросил Фельдмейер.

«Я все записала».

Фельдмейер предложил ей вместо интервью опубликовать статью в разделе мнений. Через пять минут он получил факс и прочитал его в изумлении. Меркель, будучи относительно новой фигурой в рядах ХДС, призывала партию порвать со своим лидером. «Партия должна сделать первые самостоятельные шаги, должна поверить в себя, что и без „старого боевого коня“, как себя часто называл сам Гельмут Коль, сможет продолжить борьбу со своими политическими противниками, — написала она. — Сейчас мы в большей мере несем ответственность за партию, а не Гельмут Коль, и нам решать, как действовать в новую эпоху». Она опубликовала эту статью, ни о чем не предупредив запятнавшего себя председателя партии Шойбле. Жестом, в котором протестантская праведность граничила с беспощадностью, девочка Коля порвала со своим политическим отцом и поставила на карту всю свою карьеру в попытке заменить его. Ей это удалось. Через несколько месяцев Меркель избрали председателем партии. Коль канул в историю. «Она воткнула ему нож в спину и дважды его повернула», — сказал Фельдмейер. В этот момент многие немцы впервые начали понимать, кто такая Меркель.

Спустя годы Михаэль Науманн, сидя за ужином с Колем, спросил его: «Господин Коль, чего именно она хочет?»

«Власти», — жестко ответил Коль. Другому своему знакомому экс-канцлер сказал, что взяв к себе Меркель, он совершил самую большую ошибку в жизни. «Я привел в дом свою убийцу, — сказал он. — Я пригрел у себя на груди змею».

В 2002 году Меркель была на грани проигрыша, когда ХДС обсуждал кандидатуру на пост федерального канцлера, поскольку осенью должны были состояться выборы. Она поспешно организовала завтрак со своим соперником, премьер-министром Баварии Эдмундом Штойбером (Edmund Stoiber) в его родном городе. Будучи достаточно дисциплинированной, и умея управлять своими амбициями, Меркель сказала Штойберу о своем отказе от выборов в пользу его кандидатуры. Шлёндорф направил ей записку, которая по сути сводилась к следующему: «Умный ход». Предотвратив поражение, которое навредило бы ее будущему в рядах партии, Меркель в итоге укрепила свои позиции. Штойбер проиграл Шредеру, а затем Меркель перехитрила нескольких мужчин-тяжеловесов с запада, выжидая, когда они допустят ошибку или съедят друг друга, после чего избавилась от них одним махом.

Бывший посол США в Германии Джон Корнблюм (John Kornblum), который по-прежнему живет в Берлине, так сказал о Меркель: «Если ты перейдешь ей дорогу, ты труп. В ней нет ничего легкого и приятного. Есть целый список альфа-самцов, которые думали, что уберут ее со своего пути, но теперь все они работают по другой профессии». Когда Меркель в 2004 году исполнилось 50 лет, консервативный политик по имени Михаэль Глосс (Michael Glos) отдал ей дань уважения:

Осторожно! Скромность тоже может быть оружием! ... Один из секретов успеха Ангелы Меркель состоит в том, что она знает, как расправляться с тщеславными мужчинами. Она знает, что глухаря лучше всего стрелять, когда он обхаживает самку. Она с ангельским терпением дожидается этого момента.

Политика Германии вступала в новую эпоху. Поскольку страна становилась все более «нормальной», ей больше не нужны были в качестве руководителей деспотические отцовские фигуры. «Меркель повезло, так как она живет в период, когда налицо спад агрессивного мужского начала, — сказал Ульрих. — Мужчины этого не заметили, а она заметила. Ей не пришлось с ними драться — это была политика айкидо с использованием силы противника. Кого она хорошо может вычислить, так это крутого самца. А потом она съедает его с потрохами». Из-за физической невзрачности Меркель и ее эмоциональной замкнутости соперникам трудно распознать ту угрозу, которую она представляет. «Ее очень трудно понять, и в этом причина ее успеха, — сказал один давний политический соратник Меркель. — Кажется, что она не от мира сего. Психологически у каждого от нее возникает такое чувство, будто она готова заботиться и ухаживать за ним».

Своему знакомому экс-канцлер сказал, что взяв к себе Меркель, он совершил самую большую ошибку в жизни. «Я привел в дом свою убийцу, — сказал он. — Я пригрел у себя на груди змею».

Когда Шредер в 2005 году назначил досрочные выборы, Меркель стала кандидатом в канцлеры от ХДС. В мужской политике Шредер и Фишер — уличные драчуны из рабочего класса, любившие политические споры и дорогое вино, и на двоих поменявшие семерых жен — занимали господствующее положение. Оба презирали Меркель, и это чувство было взаимным. По словам Дирка Курбьювейта из Der Spiegel, Шредер и Фишер порой смеялись «как мальчишки на детской площадке», когда Меркель выступала в Бундестаге. В 2001 году, когда были опубликованы фотографии юного и воинственного Фишера из 1970-х годов, нападающего на полицейского, Меркель его осудила, сказав, что ему не место на государственной службе, пока он «не покается». Многие немцы посчитали это заявление слишком резким. Во время предвыборной кампании 2005 года Фишер заявил в частном разговоре, что Меркель неспособна выполнять работу канцлера.

В то время социал-демократы Шредера правили страной в коалиции с «зелеными», и общество устало от продолжительной стагнации. Почти на всем протяжении предвыборной кампании ХДС лидировал с солидным отрывом, однако социал-демократы начали его догонять, и в день выборов две партии набрали практические равное количество голосов. Алан Посенер из Die Welt видел в тот вечер Меркель в партийном штабе: она казалась опустошенной в окружении политиков ХДС, от которых ранее избавилась, и которые не скрывали своего ликования. Меркель допустила две едва не ставшие роковыми ошибки. Во-первых, накануне войны в Ираке, не пользовавшейся популярностью в Германии и отвергнутой Шредером, она опубликовала в Washington Post статью под заголовком «Шредер выражает мнение не всех немцев», в которой едва не поддержала эту войну. «Еще одно слово в поддержку Буша и против Шредера, и она не была бы сегодня канцлером», — сказал Ульрих. Во-вторых, многие ее советники были сторонниками свободного рынка и выступали за внесение изменений в налоговый кодекс и политику занятости, которые не одобрили бы немецкие избиратели. Прошло пятнадцать лет, однако Меркель так и не научилась держать руку на пульсе общественного мнения.

Вечером после завершения выборов Меркель, Шредер, Фишер и другие партийные лидеры собрались в телестудии, чтобы обсудить результаты голосования. Меркель казалась шокированной и измученной, и не проронила почти ни слова. Шредер со свежевыкрашенными и аккуратно зачесанными назад каштановыми волосами хитро улыбался и практически объявил себя победителем. «Я и дальше буду канцлером, — сказал он. — Неужели вы верите, что моя партия примет предложение от Меркель и вступит в переговоры, когда она заявляет, что хочет стать канцлером? Я думаю, пора отказаться от мечтаний». Многим обозревателями показалось, что он пьян. Шредер продолжал хвастаться, и Меркель начала медленно оживать. Казалось, выступление Шредера ее позабавило. Похоже, она поняла, что хвастовство Шредера только что обеспечило ей пост канцлера. С легкой улыбкой Меркель поставила его на место. «Скажу прямо и просто — вы сегодня не победили», — заявила она. На самом деле, ХДС имел очень небольшое преимущество. «Если немного подумать, то даже социал-демократы примут это как реальность. И я обещаю, что мы не будем переворачивать демократические правила с ног на голову».

Спустя два месяца Меркель была приведена к присяге и стала первой в Германии женщиной-канцлером.

Знающие Меркель люди говорят, что в частной обстановке она оживленный и приятный человек, а вот на публике как будто засыпает. Такому раздвоению личности она научилась в молодости в Восточной Германии. (Меркель, которая редко дает интервью, а если дает, то почти всегда немецким изданиям и неизменно убаюкивающего характера, через своего секретаря отказалась от беседы со мной.) В неофициальных беседах с немецкими журналистами она целиком пересказывает свои разговоры с мировыми лидерами, блестяще имитируя их жесты и мимику. Среди ее любимых мишеней Коль, Путин, король Саудовской Аравии Абдалла, бывший папа Бенедикт XVI и Эл Гор (Al Gore). («Я же должен учить мой народ», — пародирует она последнего с прусским акцентом, чем-то напоминающим говор центрального Теннеси.) После одной из встреч с французским президентом Николя Саркози во время кризиса еврозоны она заявила группе журналистов, что у Саркози во время беседы все время дергалась нога.

Шлёндорф однажды спросил Меркель, что она обсуждает с другими лидерами во время коллективного фотографирования. Канцлер описала один такой момент с Дмитрием Медведевым, который на короткий срок прервал 15-летнее правление Путина в качестве российского президента. Она позировала с Медведевым перед камерами в Сочи, и показав рукой в сторону Черного моря, сказала на русском, которому ее учила фрау Бенн: «Президент Путин рассказывал мне, что каждое утро он проплывает там тысячу метров. Вы что-то подобное делаете?» Медведев ответил: «Я проплываю полторы тысячи метров». Шлёндорфу эта история показала, что даже когда Меркель чем-то занята, это не занимает ее целиком и полностью, и она сохраняет возможность понаблюдать, как люди себя ведут, чтобы повеселиться по этому поводу.

«Она мастерски слушает других, — сказал ее давний политический соратник. — Во время беседы она говорит 20% времени, а ты остальные 80. Она создает такое впечатление, что хочет выслушать собеседника; но в действительности все свои выводы и суждения Меркель делает за три минуты, и порой думает, что остальные восемнадцать минут — пустая трата времени. Она как компьютер — „Возможно ли то, что предлагает этот человек?“ Она может очень быстро понять, что фантазия, а что правда».

Иногда ей нравится ставить в неловкое положение своих подчиненных. Как-то раз в номере венского отеля в компании своих помощников и руководителей из министерства иностранных дел Меркель начала рассказывать смешные истории о турпоходах, в которые она ходила в студенческие годы. Ее помощники хохотали до упаду, пока она их не обрезала: «Я вам это уже рассказывала раньше». Помощники настаивали, что ничего подобного прежде не слышали, но это уже не имело никакого значения: госпожа канцлер назвала их подхалимами. После прошлогодних выборов она встретилась с лидером социал-демократов Зигмаром Габриэлем, который сегодня работает у нее министром экономики. Габриэль познакомил Меркель с одним из своих помощников и сказал: «Она присматривает за мной последние несколько лет. Следит, чтобы я не натворил каких-нибудь глупостей на публике». Меркель выстрелила в ответ: «И иногда это срабатывает».

ЧИТАЙТЕ: АТО на Донбассе была сорвана из-за давления Меркель на Турчинова 

«Злорадство для Меркель — такой способ получать удовольствие», — сказал Курбьювейт.

Находясь на посту канцлера, Меркель старается как можно ближе держаться к общественному мнению Германии. По словам Посенера, едва не проиграв Шредеру, она сказала себе: «Я буду всем для всех людей». И критики, и сторонники говорят, что она одаренный тактик, не обладающий, однако, видением перспективы. Бывший посол Корнблюм как-то спросил советника Меркель, каковы ее долгосрочные взгляды. «Долгосрочный взгляд канцлера — примерно на две недели», — ответил тот. Наиболее часто звучащее уничижительное слово в ее адрес — «оппортунистка». Когда я спросил лидера «зеленых» Катрин Геринг-Экардт, есть ли у Меркель какие-то принципы, она задумалась, а потом ответила: «Она очень высоко ценит свободу, а все остальное возможно для обсуждения». (Другие немцы включают в этот список твердую поддержку Израиля.)

«Люди говорят, что у нее нет плана, нет идеи, — сказал мне один высокопоставленный руководитель, — что это просто зигзаг из умных ходов, длящийся девять лет». Однако, добавил он, «она скажет на это, что нынешние времена не благоприятствуют великим замыслам». Американцам не нравится думать о том, что у наших лидеров отсутствуют возвышенные принципы. Нам хочется, чтобы был хотя бы намек на долгосрочную стратегию, о чем как-то раз насмешливо сказал Джордж Буш, за что его потом тоже высмеивали. Но Германия так настрадалась от великих идеологий прошлого, что политика без идей кажется ей привлекательной альтернативой.

Самым трудным временем для Меркель на посту канцлера стал кризис еврозоны, грозивший подорвать экономику всей южной Европы и уничтожить евро. Кризис показал Меркель, что великие замыслы могут быть опасны. Коль, мысливший историческими категориями, привязал Германию к европейской валюте, не имея политического союза, который мог бы заставить евро работать. «Сейчас это адская машина, — сказал один высокопоставленный руководитель. — И она по-прежнему пытается ее отремонтировать».

Решения Меркель во время кризиса говорят о том, что она как политик в своих расчетах больше думает об избирателях, нежели о собственном месте в истории. Когда обнаружилось, что долг Греции находится на критической отметке, она не торопилась переводить деньги немецких налогоплательщиков в фонд помощи, а в 2011 году заблокировала французско-американское предложение о скоординированных действиях Европы. Германия обладает самой сильной в Европе экономикой, намного превосходя остальных. Ее производственная база и активная экспортная торговля существенно выиграли от ослабления евро. При Шредере Германия провела реформы в вопросах занятости и социального обеспечения, что сделало ее более конкурентоспособной. А Меркель прибыла на сцену как раз вовремя, чтобы пожинать плоды успеха. На всем протяжении кризиса Меркель пряталась в коконе экономических деталей, отказываясь выступать перед немецкими избирателями, которые считали греков расточительными и ленивыми. Она не шла на решительные и непопулярные меры вопреки тому, что отсрочка грозила затянуть это суровое испытание, и отказывалась от них даже в ключевые моменты в конце 2011-го и летом 2012 года, когда под угрозой оказался сам евро. Писатель и журналист Петер Шнайдер (Peter Schneider) сравнивал ее с водителем в тумане: «Ты видишь только на пять метров вперед, но не на сто метров, а поэтому лучше проявлять осторожность, не говорить лишнего и действовать шаг за шагом. И вообще никаких взглядов в перспективу».

Карл-Теодор цу Гуттенберг (Karl-Theodor zu Guttenberg), занимавший пост министра обороны Германии с 2009 по 2011 годы, сказал, что у Меркель «макиавеллиевское» отношение к кризису. Ей хватило выдержки, чтобы как можно дольше сохранять разные варианты действий, после чего она спрятала свои решения в «облаке сложности». Гуттенберг отмечал: «Поэтому ей было проще несколько раз самым радикальным образом менять свою точку зрения, и тогда этого никто не заметил». В итоге Меркель под давлением других европейских лидеров и президента Обамы одобрила план, в соответствии с которым Европейский центробанк должен был предотвратить греческий дефолт за счет скупки облигаций. Точно так же поступил и Федеральный резерв во время американского финансового кризиса. В ответ страны южной Европы подчинились строгим бюджетным правилам и дали согласие на надзор ЕЦБ над их центробанками. Меркель поняла, что не может позволить кризису еврозоны потопить проект европейского единства. «Если падет евро, падет Европа», — объявила она. Евро спасли — но спасли ценой губительной политики жесткой экономии и высокой безработицы. Во многих европейских странах Меркель, являющуюся дочерью протестантского священника, недолюбливают, называя строгой и ханжеской пуританкой. В то же время поддержка ЕС опустилась до исторического минимума.

Преданность Меркель единой Европе — не идеализм. Скорее, она исходит из интересов Германии, и это та мягкая форма национализма, которая отражает растущую силу страны и ее крепнущую уверенность в себе. Историческую проблему Германии — которую Генри Киссинджер описал следующими словами: «Слишком велика для Европы, слишком мала для мира» — можно преодолеть только за счет сохранения единства Европы. Курбьювейт сказал об этом так: «Европа нужна Германии, потому что — об этом трудно говорить, но это так — Европа делает Германию больше».

Однако политика строгой экономии Меркель только ослабила Европу, и эта слабость начинает отрицательно сказываться на Германии, чья базирующаяся на экспорте экономика нуждается в соседних рынках. В этом году темпы экономического развития в Германии замедлились, а рост в Европе остается очень слабым. Тем не менее, Германия намерена обеспечить баланс бюджета в 2015 году, что произойдет впервые с 1969 года. Кроме того, она выступает против монетарной политики еврозоны по стимулированию роста за счет скупки долга. В последние недели на фоне падения мировых рынков между Меркель и остальными европейскими лидерами возник раскол.

После 2005 года Меркель приходилось скрывать у себя в стране свою приверженность свободному рынку, дабы сохранить собственную политическую жизнеспособность. Вместо этого она экспортировала свои идеи в другие страны континента, применяя их без особого учета макроэкономических условий, как будто такие достоинства как бережливость и дисциплина являются европейской миссией возрождающейся Германии. Меркель буквально одержима демографией и экономической конкурентоспособностью. Ей нравится разбираться в диаграммах и графиках. В сентябре один из ее старших помощников показал мне целую пачку таких бумаг, сказав, что Меркель только что их изучила. Они отражали результаты экономической деятельности разных европейских стран по целому ряду показателей. Она отметила, что по затратам на рабочую силу в расчете на единицу продукции Германия существенно отстает от среднего показателя еврозоны. Однако население Германии, являясь самым многочисленным в Европе, не растет и постепенно стареет. «Такая страна не может накапливать долг», — сказал этот старший помощник.

Преданность Меркель единой Европе — не идеализм. Скорее, она исходит из интересов Германии, и это та мягкая форма национализма, которая отражает растущую силу страны и ее крепнущую уверенность в себе

Штефан Райнике (Stefan Reinecke) из левой газеты Die Tageszeitung отметил: «На тридцатой минуте каждой произносимой ею речи, когда все уже спят, она говорит три вещи. Она говорит, что население Европы составляет всего 7% от общемирового, что оно производит 20% от глобального объема продукции, но что расходы на социальное обеспечение там равны 50%. Меркель заявляет, что такую ситуацию надо менять». Канцлер жалуется на то, что в Германии нет своей Кремниевой долины. «В Германии нет своей Facebook, нет своего Amazon, — заявил ее старший помощник. — Существует такая немецкая тенденция, которая хорошо прослеживается в Берлине: мы настолько зажиточны, что думаем, будто так будет всегда, хотя понятия не имеем, откуда придет это богатство. Абсолютное самодовольство».

Германия испытывает серьезное беспокойство от того, что она слишком сильна, а Европа слишком слаба. Однако Меркель никогда не обсуждает эту проблему. Йошка Фишер, который хвалит Меркель по многим вопросам, критикует ее за такое молчание. «В интеллектуальном плане это большая, очень большая проблема — трансформировать национальную мощь в общеевропейскую мощь, — сказал он. — Но большая часть политической и экономической элиты в Германии, включая канцлера, понятия об этом не имеет».

Два мировых лидера, с которыми у Меркель самые важные и сложные отношения, это Обама, пользующийся ее невольным уважением, и Путин, заслуживший ее глубокое недоверие. Когда пала Берлинская стена, Путин был майором КГБ и служил в Дрездене. При помощи своего хорошего немецкого и пистолета он в то время отпугнул толпу восточных немцев, которые собирались взять штурмом отдел КГБ и забрать оттуда секретные документы. Потом он эти документы уничтожил. Спустя 12 лет Путин, ставший к тому времени президентом России, намного более дружелюбно обратился к бундестагу «на языке Гёте, Шиллера и Канта», заявив, что «Россия дружественная европейская страна», чья «главная цель — это стабильный мир на континенте». Путин хвалил демократию и осуждал тоталитаризм, заслужив тем самым овацию слушателей, среди которых была Меркель.

ЧИТАЙТЕ: Путин и Меркель готовят тайный мирный план, - The Independent

После войны, разрушений и оккупации российско-германские отношения вернулись к более дружелюбной динамике, которая преобладала до начала 20-го века. Немецкие политики заговорили о «стратегическом партнерстве» и о «сближении посредством экономической интеграции». В 2005 году Шредер утвердил проект строительства газопровода, который проложили в Россию по дну Балтийского моря. Он подружился с Путиным, называя его «безупречным демократом». В прошлом десятилетии Германия стала одним из крупнейших торговых партнеров России, а Москва сегодня на 40% обеспечивает потребности Германии в газе. В Германии живет 200000 российских граждан, и Россия наладила обширные связи в немецком деловом сообществе и в Социал-демократической партии Германии.

Владея русским языком, и попутешествовав в молодости по советским республикам, Меркель чувствует устремления и обиды России, чего так не хватает западным политикам. У нее в кабинете висит портрет родившейся в Пруссии императрицы Екатерины II, которая правила Россией в ее золотую эпоху в 18-м веке. Но будучи восточной немкой, Меркель не испытывает особых иллюзий в отношении Путина. После его выступления в бундестаге она сказала своей коллеге: «Типичный разговор КГБ. Никогда не доверяй этому человеку». Журналист Ульрих из Die Zeit сказал: «Она всегда скептически относилась к Путину, однако ненависти к нему она не испытывает. Ненависть — слишком сильное чувство».

Во время встреч Путин и Меркель иногда говорят по-немецки (он владеет немецким лучше, чем она русским), и порой Путин поправляет своего переводчика, чтобы показать Меркель, как он за всем следит. Путинская мужская бравада вызывает у Меркель нечто вроде научного понимания его эмоционального состояния. В 2007 году, во время переговоров о поставках энергоресурсов в президентской резиденции в Сочи Путин позвал своего лабрадора Кони в комнату, где они вели беседу. Лабрадор подошел, обнюхал Меркель, и та заметно испугалась. В 1995 году ее покусала собака, и Путин заметил этот испуг. Он откинулся на спинку кресла, явно наслаждаясь моментом, и широко расставив ноги. «Не беспокойтесь, собака будет хорошо себя вести», — сказал Путин. Меркель хватило присутствия духа, чтобы ответить по-русски: «Ладно, журналистов ведь она не ест». Немецкая пресса возмутилась и «была готова побить Путина», как выразился один присутствовавший там репортер. Позднее Меркель объяснила его поведение. «Я понимаю, почему ему пришлось это сделать — чтобы доказать, что он мужчина, — заявила она журналистам. — Он боится своих собственных слабостей. У России нет ничего, ни успешной политики, ни успешной экономики. Есть только это».

ЧИТАЙТЕ: Украинцы "благодарят" Меркель в Facebook за переговоры с Путиным

В начале 2008 года, когда президент Джордж Буш младший пытался включить Украину и Грузию в состав НАТО, Меркель блокировала подобные действия с учетом предполагаемой реакции России, а также по причине возможной дестабилизации на восточных окраинах Европы. Позднее в том же году, после того как Россия оккупировала два региона Грузии — Абхазию и Южную Осетию — Меркель изменила свое мнение и заявила об открытой позиции относительно принятия Грузии в НАТО. Она продолжала быть осторожной в достижении баланса между европейским единством, альянсом с Америкой, деловыми интересами Германии и продолжающимися связями с Россией. Говорят, что кайзер Вильгельм I однажды заметил, что только Бисмарк, вовлекший Германию в систему уравновешивающих друг друга балансов, был способен жонглировать четырьмя или пятью мечами. Преемник Бисмарка Лео фон Каприви жаловался на то, что он с трудом справляется с двумя мечами, и в 1890 году прервал договор с Россией, подготовив тем самым условия для первой мировой войны. Когда в марте нынешнего года Россия аннексировала Крым и инспирировала сепаратистскую войну в восточной Украине, Меркель вынуждена была заняться именно теми делами, в которых предшествующие немецкие лидеры испытали катастрофические неудачи.

Оригинал: