"Без разницы - аэропорт, город, село или кусок поля: свою землю надо защищать", - старшина бригады тактической авиации Алексей Бережко

- Алексей, Вы служите в ракетно-зенитных войсках. Как Ваших сослуживцев можно назвать одним словом? "Зенитчиками"?

- Одним словом не получится. Зовите "наземными летчиками". Ранее я никак не был связан с авиацией, поэтому для меня было удивлением, что ракетно-зенитные части тоже относятся к летным. Но формально мы в составе украинских авиасил.

- Вас называют "авиакиборгами"…

- Никакие мы не "киборги". Мы не пережили и половины того, что ребята в новом терминале. Вот они абсолютные герои. Их условия были в сотни раз сложнее, чем наши.

Крайняя точка защиты бункера. Вдали горит терминал аэропорта

- Где располагалось ваше подразделение?

- В донецком аэропорту есть бывшая ракетно-зенитная часть, которая охраняла воздушное пространство. Там мы и несли службу. Входили туда с трудностями. По дороге нас начали обстреливать сперва "Градами", потом из РПГ, потом со стрелкового оружия. Нас впихнули на нашу точку, и сразу начался минометный обстрел. А у всех боекомплекты еще пустые, никто не знает точно, что делать. Командиры наши были такие же необстрелянные, как и мы. Но паники не допустили.

А уже выход из аэропорта в ноябре был полегче, но тоже не идеальный. Мы ехали с выключенными фарами и в темноте немного промазали на повороте. И в то самое время там, где мы должны были ехать, секунда в секунду ложились минометы.

Когда мы отбывали из Василькова, нам сразу сказали, что едем в аэропорт, но никто не знал, что будем стоять в окружении. Вокруг части можно было стрелять на 360 градусов, ни в одного своего не попадешь. Сепары одинаково обстреливали и нас, и терминал.

Последствия очередного обстрела

- Какие именно задачи легли на Ваше подразделение?

- Осенью нашей задачей было прикрывать левую сторону нового терминала - подходы к Авдеевке, Тоненькому, Пескам, Опытному. Прямо говоря, мы отбивали атаки на "киборгов" и артиллеристов, чтобы к ним ни танки не подъехали, ни пехота не подошла. Лично я выполнял роль и снайпера, и корректировщика, и зенитчика. Если выполнял задачи снайпера - это прикрытие своих ребят и противодействие другим снайперам. Суровая погода, конечно, играла против нас. Я сам родом из Запорожья - это тоже степь, но южнее. Донецкие условия - совсем другое. Безумие было, когда несколько дней подряд, не переставая, исключительно в одном направлении дул сильный ветер до 8 метров в секунду. Снайперу в таких условиях невероятно тяжело работать.

Окружение нам удалось прорвать в середине октября. В январе, уже после нашего отъезда, ситуация кардинально поменялась. В середине месяца там были постоянные танковые бои. Наши ребята нам так и говорили, что у них там Курская дуга. Ну а чем все закончилось - теперь видим. При моей службе погиб один офицер - Ярослав. При минометном обстреле в его укрытие залетела мина. В следующей ротации двое погибших, один из них при последних боях за аэропорт.

- Во время вашего пребывания в аэропорту, как бы вы оценили скоординированность действий между разными подразделениями украинских сил?

- Идеальная. Если нам нужна была помощь, нас артиллерия поддерживала, и наоборот. Боеприпасов всем хватало полностью. Они старые, но этого достаточно.

ВРАГ МОЕГО ВРАГА - МОЙ ВРАГ: ТЕРРОРИСТЫ ВОЮЮТ МЕЖДУ СОБОЙ

- Прямых штурмов на вас было много?

- Практически не было. Просто методично и постоянно нас оттуда выживали с помощью артиллерии, также "Оплот" постреливал из стрелкового оружия. Но мы не знали, кто против нас стоит. Следующая ротация взяла одного из них в плен, и только тогда поняли, что против нас стояли "оплотовцы". По радиоперехвату мы слышали, что мотороловская группа враждует с "Оплотом". У них на машинах были различительные полосочки. И Моторола по радио говорил своим, что нужно валить машины "оплотовцев". И между ними постоянно перестрелки были. Получается, враг моего врага - мой враг.

- Имели опыт общения с врагом врага?

- За мою ротацию мы взяли одного пленного, из местных. Ну что сказать… У человека просто мозги промыты. Мы его сдали конвою от 93-й бригады, который нам привозил боеприпасы. Дальнейшая судьба этого человека мне неизвестна. Это пожалуй весь контакт. С их стороны никакой пропаганды не было. Один раз ночью был показательный штурм на нас. Они подошли на расстояние выстрелов из РПГ. То есть, по нам стреляли, кому только не лень. Хотели морально подавить.

- Не подавили?

- Есть люди, у кого психика не выдерживала ситуации: врага не видишь, но получаешь постоянный обстрел. Или наоборот, у кого-то в голове включается лампочка, и они рвутся в атаку, тогда как есть приказ держать высоту. Но это тоже из-за нервов.

- Каким образом Вы приводили таких бойцов к нужной кондиции?

- Нам очень повезло с врачом Юрой Клеймишиным. Он и медицинскую помощь оказывал мастерски, и морально очень всех нас поддерживал. Его мастерскую руку я почувствовал, когда он в тех условиях извлек осколок из моего плеча. Командование тоже выбрало, как по мне, лучшую тактику из возможных: никто никого не держал. Если бойцу было морально плохо или по другим причинам он не мог там находиться, ближайшим конвоем его выводили в тыл. Такому человеку не надо было ничего придумывать - мог прямо сказать, что у него нервы не выдерживают. Дезертира из него не делали.

- В тылу бойцам оказывается психологическая помощь? В частности, не выдержавшим до конца службы?

- Только тем, кто попадает в госпиталь. Да и то, не в каждом военном госпитале к пациентам пускают психологов. Я проходил реабилитацию после контузии в Центральном Киевском госпитале. Там и волонтеры, и психологи безумно работают.

В части же психологи не предусмотрены, мы же не готовились к войне. С нами работали психологи только перед отправкой на фронт, и то в группах, а не индивидуально.

РОССИЙСКОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ НАЗВАЛО НАС ПОЛЬСКИМ СПЕЦНАЗОМ

- После боевых заданий Вам удавалось хоть как-то отдыхать и пополнять силы?

- Для отдыха был хорошо укрепленный противоатомный бункер, в котором было действительно безопасно спать. Это единственный плюс той высоты. Инфраструктура там вся разрушена. Самой большой проблемой было отсутствие воды. Были два подземных резервуара с водой, но пить можно было только из одного. Под конец питьевой воды почти не оставалось.

В мою ротацию к нам дважды приезжал волонтер Игорь по прозвищу Испанец, и то он чудом прорвался. Первый раз - на третий день нашей службы. Пока мы стояли в Тоненьком перед отправкой на точку, половину нашей колонны сожгли "Градами", в том числе продовольствие и экипировку. Волонтеры быстро сориентировались и нам помогли. Второй раз он прорвался, когда ударили морозы - привез термобелье, теплых вещей, воды, вкусняшек домашних. Домашняя еда вообще на фронте идет на ура. У нас были припасы, но физически мы там не могли готовить, потому что постоянно находились под обстрелами.

- Какие главные потребности защитников территории возле аэропорта на сегодняшний день?

- Бункер наш не рассчитан на то, чтобы там ставить печной обогрев - нет отверстия для выхода дыма, система вентиляции не работает. Но бункер тот наполовину в земле, так что там, как в пещере, постоянная температура около 15 градусов - сыровато, но терпимо.

Из-за сырости и того, что постираться негде и некогда, большая потребность в одежде. Также в обуви. Там земля, как глина. Раз прошелся на задание - потом нужно долго отдирать. Так что в идеале на каждого бойца должно быть по две пары берцев. Также всегда нужно дополнительное оборудование, начиная от банального бинокля.

- Их не было или были, но плохого качества?

- Из того оборудования, которое у нас есть, почти все охотничье, то есть, не для таких масштабов работы. По нему можно что-то увидеть в зависимости от погодных условий не дальше 200-300 метров. И оборудование для охоты не прочное. Например, у нас банально испортился аппарат ночного видения, который мы оставили на улице - на него роса утром попала, и все. Да и в условиях постоянного обстрела не мудрено, что устройства не выдерживают. Военное оборудование точнее, мощнее и выносливее. Но оно стоит сумасшедших денег.

С планшетами и картами у нас проблем не было вообще. А ротация, которая после нас пошла, насколько я знаю, практически не имела карт. Из-за этого они сидели по норам, даже не вызывали артиллерию на помощь. Это вина командира, я считаю: во-первых, не подготовился, а во-вторых, не обратился к волонтерам.

- В вашу ротацию, что именно вам поставляли волонтеры?

- Да вплоть до одежды. Нас сначала сепары и российское телевидение прозвали польским спецназом. Наш зам по вооружению имеет позывной Польша. У него все требуют боекомплекты и распределение их по постам. Плюс, у нас есть ребята с Западной Украины, которые хорошо по-польски разговаривают. А еще нам волонтеры привезли польские кителя с бело-красными нашивками. Вот и гуляла по российскому телевидению фишка, что в аэропорт приехал польский спецназ. А теперь у нас другая фишка - волонтеры придумали назвать наш отряд "Дика качка".

- Почему?

- Даже не знаю… Потому что утки хорошо летают.

МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ БЫЛИ ПРОИНФОРМИРОВАНЫ ПРО ОБСТРЕЛЫ

- Насколько вы были обеспечены связью? Сегодня это едва ли не первая потребность наших войск.

- У бойцов была связь обычная. Чтобы меньше говорить в эфир, на постах мы пользовались замечательной штукой проводной связи из прошлого века - тапиком. Это аппарат, в котором нужно ручку прокрутить и потом говорить. Наш командир раздобыл эти тапики на складах, где их валом. Связист поставил маленький коммутатор и проложил провода до всех наших постов. Защищенная от прослушивания связь была у командиров.

- А как получали новости с "большой земли"?

- Мобильная связь там очень плохая. Потом в штабе наладили интернет. Но больше к нам звонили за новостями, мы и так все видели.

- Знать о новых законах, принятых Верховной Радой, или о протекании реформ Вам не было интересно?

- Абсолютно не интересно. Когда по тебе стреляют все подряд почти круглосуточно, то концентрируешься на том, чтобы выжить и выполнить свое задание. Все! Я не помню день наших выборов, но помню число их так называемых выборов - 2 ноября. Просто это был единственный день, когда не стреляли.

- Кстати, по поводу выборов. У Вас были контакты с местным населением? Какие там настроения?

- В Спартаке из жителей остался только один дедушка. Он хоть и был против нас, но мы его уважали только за то, что он остался. Мы сделали блокпост на дороге из Авдеевки на Спартак (тогда он еще был под контролем украинских сил). Там на маршрутках в обе стороны ездили местные жители. У нас даже была примета: если местные приезжают на Спартак и забирают вещи, значит будет что-то жесткое. Они каким-то образом были проинформированы про обстрелы, но нам никогда ничего не говорили. Одни сквозь зубы улыбались, другие вообще не смотрели на нас. Причем, непонятно, не смотрели из-за вражды или потому что не хотели показать поддержку.

В Донецке много проукраински настроенных людей осталось, но они боятся показывать лояльность к украинским войскам. Там это наказуемо, и очень жестко. Да и нам помощь от местных особо не нужна была. Под конец один из жителей привозил нам воду - не бутилированную, а набранную в колодце. Мы сперва опасались, не отравлена ли она. Но все хорошо.

- Донецкий аэропорт успели окрестить и украинским Сталинградом, и нашим Бородино, и цитаделью Европы. Как вы воспринимаете этот форпост?

- Никакого культа из него не делаю. Донецк - это наша земля. Без разницы, это аэропорт, город, село или кусок поля - свою землю нужно защищать.

Помощь 40-й Отдельной бригаде тактической авиации:

карта Приват: 5168 7572 5612 7673

Юлия Джугастрянская

PayPal: [email protected]

Также можно перечислять деньги в любой валюте на имя волонтера по системе RIA
Склад: ул. Арсенальная, 15, кв.16

Ольга Скороход

Источник: censor.net.ua