Сто лет назад в маленьком балканском городе Сараево сербские националисты убили наследника австро-венгерского трона и его жену. Люди были шокированы, но не особо озабочены. К сожалению, y предыдущие годы произошло немало политических убийств - успешные покушения на короля Италии, двух испанских премьер-министров, российского царя, президента Уильяма Мак-Кинли. Ни одно из них не привело к серьезному кризису. Однако, так же, как один камешек можете вызвать смещение, это убийство привело в движение ряд событий, которые, за пять недель, привели Европу к всеобщей войны.
Соединенные Штаты при президенте Вудро Вилсона были намерены оставаться в стороне от конфликта, который, по мнению многих американцев, не имел с ними ничего общего. Но в 1917 году атаки немецких подводных лодок на американские корабли и попытки немецкого правительства поощрить Мексику до вторжения в США разозлили общественное мнение, и Уилсон с грустью попросил Конгресс объявить войну Германии. Американские ресурсы и американская рабочая сила изменили баланс сил не в пользу Центральных держав (Германии и Австро-Венгрии), и 11 ноября 1918 года то, что все тогда называли Великой войной, наконец, закончилось.
Безэмоциональные цифры во многом передают ужас этой войны: свыше 9 миллионов человек погибли, и вдвое больше были ранены - а это огромная потеря сыновей, мужей и отцов, а также навыков и талантов. Могилы на севере Франции и в Бельгии, а также военные мемориальные кладбища во всех Соединенных Штатах являются свидетельствами гибели 53 тысяч американских солдат. Во время войны погибли также тысячи гражданских - от голода, болезней или насилия. А потом, когда пушки уже стихли, новое бедствие нанесло удар человечеству - смертельный грипп. Военные, возвращаясь домой, невольно помогали разносить болезнь целым миром. По определенным подсчетам, в результате эпидемии умерло около 50 миллионов человек.
Многие ныне привычных политических границ в Европе и на Ближнем Востоке до сих пор отражают положения мирных договоров, заключенных после войны. Согласно с ними уменьшились территории России и Германии, были ликвидированы крупные многонациональные империи - Австро-Венгрия и Османская империя. Новые страны появились на наших картах, в частности, с такими названиями, как Югославия и Ирак.
Труднее установить и оценить долгосрочные последствия войны - политические, общественные и моральные. Конфликт изменил все страны, участвовавшие в нем. Правительства установили усиленный контроль над обществами и никогда полностью еще не отказались от него. Старые режимы пали и были заменены новыми политическими ладами. В России царское самодержавие изменилось коммунистической диктатурой, что имело огромные последствия для остального века.
Масштабы и разрушительная сила войны породили также проблемы - многие из них мы до сих пор пытаемся сейчас решить, способствовали распространению новых политических идей. Президент Уилсон говорил о самоопределении народов и необходимость сделать мир безопасным для демократии. Он хотел, чтобы Лига Наций стала фундаментом для международного сотрудничества. Из России Ленин и его большевики предлагали радикальную альтернативу: мир без границ или классов. Эти видения, которые конкурировали между собой, способствовали разжиганию Холодной войны, которая закончилась собственно 25 лет назад.
До 1914 года Россия была отсталой самодержавной монархией, хотя и она быстро менялась. Темпы экономического роста в России были выше, чем у любого из азиатских тигров в 1960-х и 1970-х годах; она была крупным экспортером продовольственного зерна в Европу, и во время собственной индустриализации импортировала машины в огромных масштабах. Россия развивала также институты гражданского общества, включая верховенством закона и представительным правлением. Если бы не было войны, то она, возможно, превратилась бы в современное демократическое государство; зато, в ней произошли внезапный крах старого строя и государственного переворота, который организовали большевики. Советский коммунизм взыскал чудовищную дань с русского народа и мира - и его остатки до сих пор четко просматриваются в коррумпированном, авторитарном режиме Владимира Путина.
Война уничтожила также другие варианты политического развития Европы. Старые многонациональные империи имели, конечно, свои недостатки, но они давали возможность жить в относительной гармонии в своих границах разнообразным народам. Как и Австро-Венгрия, так и Османская империя пытались найти способы удовлетворения требований различных групп о большей автономии. Могли бы они достичь успеха, если бы война не истощила их до точки распада? Мы никогда об этом не узнаем, но с тех пор мир страдает от насилия и ужасов этнического национализма.
ЧИТАЙТЕ: Последний император Карл И на восточном фронте Первой мировой
Перемирие 1918 года закончило один огромный конфликт, но оно создало возможности для начала целого ряда более мелких - "войн пигмеев", как их названиях когда Вїнстон Черчиль. Разные нации, соревнуясь между собой, пытались утвердить собственную независимость и расширить свои границы за счет соседей. Поляки воевали с русскими, литовцами и чехами, зато, Румыния оккупировала Венгрию. И в пределах своих национальных границ европейцы также воевали друг с другом. Тридцать семь тысяч финнов (около 3 миллионов) погибли в гражданской войне в первые месяцы 1918 года, в то время как в России, возможно, погиб один миллион солдат и гораздо больше гражданских, пока большевики, наконец, не победили своих разнообразных врагов.
Война довела до звереподобного состояния европейское общество, привыкшее во время преимущественно мирного ХІХ века думать, что мир является нормальным состоянием дел. После 1918 года европейцы были более готовы прибегать к различным видам силы, от политических убийств до уличного насилия, и искать радикальные решения своих проблем. Зерна ультраправых и ультралевых политических движений - от фашизма до коммунизма - были посеяны до 1914 года, но именно Мировая война удобрила для них почву.
Перемир'я 1918 року закінчило один величезний конфлікт, але воно створило можливості для початку цілої низки дрібніших - "воєн пігмеїв"
Война способствовала подъему экстремистов, ослабляя доверие Европы к тогдашнего строя. Много европейцев больше не доверяли элитам, которые привели их к катастрофе. Немецкая и австрийская монархии были сбросить и заменены шаткими республиками. Новым политическим ладам, возможно, и удалось бы получить легитимность со временем, но именно последнего не было у Европы и мира. Великая депрессия в конце 1920-х годов смела новые режимы и подорвала даже сильнейшие демократии.
Война заставила многих европейцев просто разочароваться в собственных обществах. До 1914 года они могли гордиться мощью и состоятельностью Европы, тем, что она доминировала в мире благодаря своей экономической и военной силе. Они могли хвастаться тем, что европейская цивилизация была выше всех других. Теперь они остались один на один с разрушенным континентом, что упустил собственное благосостояние и ослабил себя, возможно, даже смертельно. Как сказал в 1922 году великий французский мыслитель и поэт Поль Валери: "Износилось что-то серьезнее, чем просто заменяемые части в машине".
Активных верующих, регулярно посещающих церковь, стало гораздо меньше, зато ночные клубы были забиты теми, кто мог себе их позволить. Кокаин перестал быть лекарственным средством и стал рекреационным наркотиком вместе с алкоголем. До войны молодое поколение писателей и художников уже глузувало из старых классических традиций и изобретало свои собственные. Теперь, в 1920-е годы, спутанные перспективы кубистов, атональні произведения новых композиторов, таких как Арнольд Шенберг, или экспериментальная поэзия и проза таких писателей, как Эзра Паунд или Марсель Пруст, казались пророческими - как новые формы, которые отражали реальность расколотого мира.
В то время, когда европейцам пришлось столкнуться с последствиями того, что они сами сделали себе, остальные мира делала выводы для себя. Европейские империи требовали от собственных колоний поддержать мобилизацию всех сил для войны, но одновременно с этим они ускорили наступление собственного конца. Империи всегда опирались на огромное злоупотребления доверием - когда подданные в колониях соглашались, или, по крайней мере, не так активно ставили под сомнение то, что их метрополии являются более цивилизованными, развитыми, и, таким образом, имеют право управлять ими.
Солдаты из Африки, Канады, Индии, Австралии или Новой Зеландии теперь убедились в том, на что были способны их европейские властители. Пустая трата ресурсов, беспредел, жестокость, с которой европейцы воевали друг с другом, и явная некомпетентность большинства попыток мобилизации сил на войну в европейских странах подорвали старые мифы о европейской превосходство. Во всех империях решительные и нетерпеливые национальные движения, которые часто возглавляли люди, которые вернулись с войны - толкали империи до их конца. Мохандас Ганди, в Южноафриканской войне 1899-1902 гг. создал отряды санитаров для поддержки британцев, теперь возглавил движение, целью которого стало изгнание их из Индии.
Конец военных действий в 1918 году породил также вызов, с которым мы имеем дело и до сих пор: как закончить войну так, чтобы условия мирного урегулирования не привели к взрыву нового конфликта. Первая Мировая война не вызвала непосредственно Вторую Мировую, но она создала условия, при которых война стала возможной. Президент Уилсон выступал за мир без возмездия и мир, в котором народы объединились бы ради общего блага; его оппоненты, как сенатор Генри Кэбот Лодж, думали, что только полная победа над Германией и ее союзниками заложила бы основы для длительного мира. Возможно, последние и были правы. Бесспорно, после 1918 года правые политические элиты Германии и немало рядовых немцев убеждали себя, что Германия на самом деле не проиграла войну.
ЧИТАЙТЕ: 10 фактов об Украине во Второй мировой или уроки для потомков
В реальности Германия была побеждена на полях сражений еще летом 1918 года, и, когда поражение потерпели ее союзники, охваченный паникой немецкое командование потребовало от гражданского правительства в Берлине попросить о перемирии. Война остановилась еще до момента оккупации самой Германии, так что немного немцев вне войсками почувствовали поражение лично. Немецкая армия шла домой в хорошем состоянии. "Мы приветствуем вас, как непобежденных", - сказал президент Германии. В то же время, члены высшего командования, как генерал Эрих фон Людендорф поспешили распространить ядовитый миф о том, что армия понесла ударов ножом в спину от предателей в своей стране - евреев, социалистов или либералов.
Как следствие, Версальский договор - который ввел целый ряд наказаний для Германии, от потерь территории в репараций за нанесенный во время войны ущерб - среди немцев было принято считать незаконным. Обещание разорвать его была весомой причиной привлекательности программы нацистов. Во Второй мировой войне президент Франклин Рузвельт, что в администрации Уилсона работал на должности помощника министра военно-морских дел, был настроен категорически: в этот раз не должно было быть никаких сомнений относительно итогов войны. Требования союзников в отношении держав Оси были откровенны: "безоговорочная капитуляция".
Даже на стороне победителей мирные договоры, заключенные после Первой Мировой войны порождали возмущение. Итальянцы жаловались на "искаженный мир", потому что они не получили всех территорий, которые они хотели получить. Как и Гитлер, Муссолини нашел удобную причину для недовольства, которая смогла помочь ему и его фашистам в черных рубашках прийти к власти. Французы считали, что они претерпели больших жертв - страна потеряла 40% своего промышленного потенциала, а процент жертв среди военных и гражданского населения всех государств был самым высоким - а получили мало. На восток от своей страны французы видели Германию, практически не пострадала во время войны, имела большую экономику и большую численность населения, чем Франция.
Великобритания и США обещали предоставить Франции гарантии от нападения со стороны Германии, но, как быстро выяснилось, гарантии ничего не стоили. Поэтому Франция искала союзников в центре Европы, но такие страны, как Польша, Чехословакия, Румыния и Югославия не были достаточно сильными, чтобы уравновесить Германию. Французские попытки построить альянсы в центре Европы просто подпитывали страх Германии оказаться в окружении. Что касается Великобритании, то у нее было более чем достаточно проблем с управлением своей огромной империей из-за истощения ресурсов, и поэтому она потеряла интерес к европейским делам, как уже часто делала раньше после периодов активного участия в делах континента.
На Дальнем Востоке японские националисты (Япония была на стороне союзников) считали, что их страну использовали "белые" государства, которые потом с пренебрежением поглузували над ней, отказавшись записать норму о расовое равенство в Устав Лиги Наций. Это помогло Японии стать на путь милитаризма и империализма, и, в конечном итоге, привело к противостоянию с США в Перл-Харборе.
Одинаковое значение для будущего имело все сильнее разочарование Западом в Китае. Китай тоже был союзником и отправил более 100 тыс. рабочих для Западного фронта. Две тысячи из них похоронены во Франции. Однако, когда великие державы встретились в Париже, они не отдали Китаю то, чего он хотел больше всего - территориальные и другие концессии Германии в провинции Шаньдун. Вместо этого, они передали их Японии, другому союзнику. Это была циничная политика силы: Япония была сильнее и, следовательно, важнее для Запада.
Следствием стал националистический гнев, в котором ключевые китайские либералы отказались от имитации Запада и демократии западного образца. "Мы внезапно столкнулись с фактом, что иностранные государства остались эгоистичными и милитаристскими", - сказал один студент-демонстрант. Судьба распорядилась так, что альтернативная модель появилась в России, в которой новые коммунистические лидеры обещали построить новое, более справедливое и эффективное общество. Коммунистическая партия Китая была основана в 1920 году, и многие из тех, кто участвовал в демонстрациях против политики Запада в 1919 году, стал ее членами. Последствия этого поворота живы до сих пор.
На другой стороне мира были США, претендовавших на мировое лидерство и бросили вызов Европе, которая, в свою очередь, упадок и была расколота. Во время войны финансовый центр мира сместился на другую сторону Атлантики - из Лондона в Нью-Йорк - поскольку США стали крупнейшим кредитором в мире. Кроме того, США стали в различных аспектах намного сильнее. Война дала толчок для развития американской промышленности и ускорила превращение экономической мощи США в дипломатическую и военную силу. К концу войны США уже имели наибольшую промышленность в мире и имели самый большой запас золота для поддержки своего доллара. Американский военный флот по численности и силе догонял британский, до этого момента крупнейший в мире.
Убеждение в американской уникальности - ощущение инаковости и лучшести от остального мира - так же укрепилось. Как сказал однажды Уилсон: "Америка - это идея, Америка - это идеал, Америка - это видение". В своем известном выступлении в Конгрессе в апреле 1917 года, когда он попросил объявить войну Германии, он дал понять, что США не ставят целью получить выгоды от победы в войне, и что целью США является победить милитаризм и построить лучший мир. Уилсон не один раз пообещал, что сделает все возможное, чтобы освободить международные отношения от тайной дипломатии, которой европейские государства занимались на протяжении веков, и которая, по его мнению, и, по мнению многих американцев, привела к войне. США вступали в войну, как "партнер", а не "союзник". Цели США в войне отличались от целей европейцев: ими было строительство мирного и справедливого мирового порядка, а не присоединение территорий или другая военная добыча.
Тодішня Німеччина нагадує сучасну Росію
Делегация США приехала на послевоенную мирную конференцию с пренебрежением к старой Европы и с чувством морального превосходства. Эти ощущения только усилились, когда достижение мирного урегулирования оказалось тяжелым. Длительная и жестокая битва между Уилсоном и его оппонентами привела к тому, что Конгресс не ратифицировал Устав только что созданной Лиги Наций, и порадовала тех, кто хотел, чтобы США избегали международных интервенций.
Когда в Европе начали множиться послевоенные проблемы, многие американцы отреагировали на это с тревогой, гневом и ощущением, что их в какой-то мошеннический способ втянули в конфликт, в котором обе стороны были не правы. Это, в свою очередь, вылилось в изоляционистские импульсы 1920-х и 1930-х годов, опять же с опасными последствиями. Теперь мы уже никогда не узнаем этого, но остается открытым вопрос: Если бы США вступили в Лигу Наций и были готовы сотрудничать с другими демократиями против агрессивных и недемократических государств, можно было бы предотвратить Второй Мировой войне?
Такие вопросы про альтернативные пути развития, которые могли выбрать разные страны в прошлом веке, делают Первую Мировую войну постоянно интересным предметом для исследований. Мы не должны воспринимать ее, как конфликт, что составляет чисто исторический интерес, ряд старых фотографий в сепии, которые показывают людей, которые достаточно далеки для нас. Мы до сих пор живем с результатами этой войны, и перед нами стоят схожие проблемы. Как, например, вести себя мира с государствами, лидеры которых чувствуют, что им следует получить свое место под солнцем? Тогдашняя Германия напоминает современную Россию. Или как мы можем реконструировать общества после очень разрушительных конфликтов - в тогдашней Европе, а также в современной Центральной Африке, на современном Ближнем Востоке или в современном Афганистане?
Возможно, что через сто лет после убийства австро-венгерского эрцгерцога на улицах Сараево, до сих пор вспоминая про Первую Мировую войну, мы сможем заверить себе более мирное будущее.
Маргарет Макмиллан - ректор колледжа Св. Антония в Оксфордском университете, автор недавно изданной работе "Война, окончила мир: путь до 1914 года"
Оригинал: The Wall Street Journal
Перевод: iPress.ua
