"Кримськ, я тебе не люблю". Розповідь волонтера
"Ну куда ты прешь?"
Шик таких решений в том, что потом еще много месяцев можно задавать себе вопрос "На хера же?" и каждый раз отвечать по–новому.
Вагон наполнен детьми–пионерами и пловчихами с широченными плечами. Сосед — дембель вслух читает советы по сельдереевой диете из men's health. За эту поездку я еще не раз порадуюсь, что бросил пить.
Когда я увидел ту пресловутую пресс конференцию – внутри все сжалось. Не от того, что мы огребли еще одну трагедию, а от того, что мне придется сейчас это сожрать. 150 пострадавших. Волны семь метров, которые никто не заметил. Невозможность постучать в каждый дом. Или, что ни разу не лучше, учитываться мульками из интернета про +100500 погибших и правительственный заговор против славян.
Я увидел это по ящику – следовательно это существует. Я прочитал на независимом форуме — у меня есть свое мнение. Вывод: Я стопроцентно управляем любым задротом, имеющим вес и ровный слог. Возможно, это настолько очевидные вещи, что для того, чтобы их заметить – нужен катаклизм.
Станция Крымская встречает меня полной умиротворенностью. Не знаю, что я там думал увидеть, но точно не таксистов, кафе и проституток, дзенски коротающих будни. Первый же мужик берется отвезти меня в нужный волонтерский лагерь. "Их тут как говна теперь" — уточняет он.
Оказалось, чтобы увидеть Крымск, нужно просто немного отъехать — станция входила в объекты, высвеченные прессой. За ее спиной разворачивалась зона боевых действий — муравейник, кишащий военными всех мастей, МЧС, красным крестом, добровольцами и охреневшими от такой популярности жителями. По количеству копов Болотная показалась мне детским утренником. Эти молодцы нацепили белые рубашки (видать, к приезду гостей) и толпились на каждом углу.
В лагере я пробыл ровно две минуты — как только я появился, меня зачислили в бригаду и уже спустя полчаса я был в эпицентре добра и света –гуманитарной помощи. Бригада была пестрая: три боевика на увольнении, несколько подростков–милитаристов, двое сирот, один зэк, клерк и 15 человек из православной семинарии. Отец Михаил тут же попытался обратить заблудшие души ветеранов Чечни и Осетии к богу, но через двадцать минут был вынужден признать: "Господь он, конечно, всех любит, но черножопые потеряли всякий стыд".
Местные буднично выгребают то, что было их имуществом в камазы или прямо на улицу. Дети хоронят кур. Старик деловито тащит домой раскуроченную плазму. И над всем этим садом земных наслаждений бдит маленький черный вертолетик, раз за разом нарезая круги над городом.
Сироты поправлялись после бурной ночи, мы проезжали сцены апокалипсиса: вывернутые наизнанку дома словно смеялись над официальными цифрами. Местные буднично выгребают то, что было их имуществом в камазы или прямо на улицу. Дети хоронят кур. Старик деловито тащит домой раскуроченную плазму. И над всем этим садом земных наслаждений бдит маленький черный вертолетик, раз за разом нарезая круги над городом.
ЧИТАЙТЕ ТАКОЖ: Стерліґов про Кримськ: "Масове вбивство людей підлаштувала вчена наволоч"
Нас привезли в Дом культуры, окруженный милицией и МЧС. Первое задание повергло меня в ступор: справа от здания была гора одежды. Потрошеные мешки валялись тут же, и нам было сказано заново наполнить их и погрузить в грузовик. Смысл этого действа остался покрыт пеленой тайны — чистые вещи превратились в дерьмо, обувь вообще стала бесполезной — ибо даже при катастрофе вряд ли кому–то пригодится одиночный кед или пинетка. Вместе с нами копошились самые отчаянные местные и цыгане: на обратном пути мы прямо за углом встретили Жигули, с борта торгующие "одеждой по бросовым ценам".
Как только Дом Культуры был приведен в божеский вид, появился седенький чистенький представитель власти с фотографом и вместе с МЧСниками провел фотосессию. Все удачные снимки тут же отправлялись с ноутбука в сеть — "а то развели, блять: люди голодают, катаклизм" — бубнил потеющий журналист МЧС.
собрать гавно — разобрать гавно = все заняты
Дальнейшие наряды протаскали меня по 5 хранилищам гуманитарной помощи. Они были забиты под потолок всем, что только в голову придет. От игрушек и детского питания до "Chappi" и листового чая. Жителям это все доставалось в муках очередей и бумажек, так что большая часть туалетной бумаги, прокладок, памперсов и прочих даров потерпевшим либо сгниет, либо будет позже реализовано по "бросовым ценам".
Ваша помощь в доме культуры:
… и в ангарах:
День города
Вернувшись в волонтерский лагерь, мы обнаружили кардинальные изменения: за каких–то несколько часов появился тент с ноутбуками, несколько десятков блестящих великов и указатели на туалет и душ. Я тут же на радостях ухватился за велосипед, но не тут–то было: праздничный коп, как мог вежливо объяснил, что все это "реквизит для съемок приезда какого–то там хрена из правительства". В гневе я нарычал, что, мол, я журналист и если сейчас же мне не дадут велосипед, я устрою информационную инквизицию всей цирковой труппе. "Ну ты это, не разъебись, что ли…" — пожал плечами полисмен и отвернулся. То, что я вначале принял за угрозу, оказалось самой настоящей заботой: велосипеды были бутафорские. То есть, может, они когда–то и бегали, но теперь на них не было тормозов, вылетало кресло и руль, а вся механика наглухо проржавела.
К сожалению я не фотограф. Справа: пиар МЧС. Слева: подготовка к фотосессии "у нас все зае*ись".
Те самые о*уенные велики.
Оказавшиеся развалюхами
Матеря Ткачева, Крымск, водохранилище и себя я отправился на экскурсию.
Если вы хотите понять, на что похож Крымск – посмотрите "Апокалипсис сегодня", хотя сойдет и любой другой фильм про Вьетнам. Вылизанный до блеска центр окружен сурковской пропагандой всех мастей. Здесь как будто и не знают, что город пережил Цунами.
Если вы хотите понять, на что похож Крымск – посмотрите "Апокалипсис сегодня", хотя сойдет и любой другой фильм про Вьетнам. Вылизанный до блеска центр окружен сурковской пропагандой всех мастей. Здесь как будто и не знают, что город пережил Цунами. Парнишки и девчонки в фейковом Gucci нежатся на траве, работают супермаркеты, в том числе и "Магнит", в рефрижераторах которого хранились мертвые. Кафе набиты до отказа. Катаются скейтеры. Гуляют молодые мамы. Ни дать, ни взять день города.
Сбербанк знает как суититься: очередь к этой штуке с утра не меньше, чем за гуманитаркой
Вьетнам начинается через метр от журналистской зоны. Улицы заставлены лазаретами военных и красного креста. По улицам грохочут тягачи и грузовики всех мастей. Военные лагеря разбиты практически в каждом квартале. И всюду неебические очереди за пресловутыми 10 тысячами. Все административные точки так же превратились в лагеря беженцев: к ним стаскивалось все, на чем можно сидеть, ибо сидеть приходилось долго.
ЧИТАЙТЕ ТАКОЖ: Путін покарає винних у повені на Кубані
Еще дальше от центра начинаешь догонять масштабы того, что здесь произошло. Никакие фотографии не дадут панорамы произошедшего. Смыты целые улицы. Город изуродован так, как будто его накрыла взрывная волна. Мертвая тишина там, куда еще не добрались тракторы: животные здесь погибли почти поголовно. То там, то здесь из подвалов протянуты шланги, высасывающие зловонную жижу из подвалов в дерьмо–поток до ближайшего стока. А за чертой города начинаются поля мертвых подсолнухов. То, что вырвало меня именно от вида братской могилы растений, лишний раз напомнило, насколько мы ничего про себя не знаем.
Никакие фотографии не дадут панорамы произошедшего. Смыты целые улицы. Город изуродован так, как будто его накрыла взрывная волна. Мертвая тишина там, куда еще не добрались тракторы
Святая простота
Вечером волонтерский лагерь превращался в оплот быдло–веселья. Здесь люди понимали, что никто их не видит, а значит можно просто быть собой. Поэтому они уничтожали медицинский спирт под волонтерскую тушенку, тискали бабищ и пели. Спирт и усталость развязывали язык: на волю вырывались потоки ругани, ненависти и презрения. Одних отправили чистить дачи местной элиты, других под предлогом наводнения заставили расчищать вековые сараи, третьи делились фотками улиц, заполненных трупами и водой. Здесь мы были вне чьей–либо системы ценностей, а значит кого–то строить из себя не было смысла. Кто–то был просто счастлив оказаться нужным, кто–то "смылся от этой суки хоть на пару дней", кто–то выправлял карму, а кто–то и вовсе не знал, что здесь делает.
Эти бедные телки вызывали е меньшую жалость, чем пострадавшие: тысячи солдат, МЧС, волонтеров… и автобусик девочек.
Мужики хором затянули "Ночь перед рождеством" Сектора Газа. Седой зэк пустил слезу. Я вернулся в свой угол и, как оказалось, не зря: там разворачивалась целая драма.
Забыл сказать, что кроме всего прочего, волонтерское движение – это еще и прибежище для блаженных всех мастей. В тенте, где киряла моя новая бригада (на ангарах я работать отказался) сидела бодрого вида старуха и чуть менее бодрая внучка. "Каролина и Олимпиада" — представились они. "Ну все, вот тебе и травка–колесики" — подумал я. Оказалось, что эти Тельма с Луизой рванули "помогать". Рванули, не посмотрев ни адресов, ни телефонов волонтерских лагерей, ни карты Крымска и ни взяв с собой ничего, кроме маек "доброе сердце" и палаток. Очевидно, они ждали, что их прямо со станции на руках отнесут в эпицентр катаклизма, где они будут лечить руками и мироточить. В общем, ведомые хрен знает чем, Каролина и Олимпиада вышли на станции и спросили первого встречного, а не нужна ли ему помощь. Первый встречный оказался смекалистый хозяин местной столовой, на белом глазу ответивший, что помощь не помешает. Так эти святые проработали два дня в чьей–то столовой. Мыли посуду, пол, убирались и даже готовили. И только на третьи сутки им пришло в голову, что сатана навел на них морок и что на вопрос "когда же мы пойдем спасать людей" хозяин столовой не просто так закусывает усы, стараясь не рассмеяться.
Святая простота погубит эту страну раньше политиков.
Апокалипсис вчера
Следующее мое пребывание в Крымске прошло в адской пахоте. Мы работали с отличными ребятами с юга на их собственной "Газели" и работали там, где МЧС умывало руки.
Кстати то, что МЧС ничего не делает – наглая ложь. Парни свое дело знают – просто в их обязанности не входит разгребать гниющие кучи того, что осталось от квартир. Не входит это и в обязанности солдат. А обязанности волонтеров – это вообще странная вещь. Поэтому все занимаются этим весьма лениво. Особенно те, кто уже не первую неделю здесь: работа в говне + постоянные попытки местных извлечь выгоду (те, кто жил на вторых этажах никак не поменяли уклад своей жизни) – демотивируют.
Первые этажи уничтожены. Эти дома надо сносить. А десять тысяч минус налог засунуть в лживый рот, продолжающий лгать, даже когда количество погибших перевалило за пять тысяч.
Еще три монотонных дня и мне хватило. Рамиз пригласил меня к себе посмотреть на сына, и я не думая согласился. "Газель" увозила нас еще на 300 километров на юг, подальше от Крымска. Черный вертолетик завис над нами в последний раз, и я попрощался с ним, выкинув средний палец вверх.
И тут я увидел одну вещь, которая наконец помогла мне собрать всю картинку воедино: я увидел не пострадавший дом. Парни жарили шашлык, из колонок бубнил Гуф. Глядя на них я вдруг понял, откуда такой неприятный привкус от всего происходящего: эта трагедия, как и все в России – избирательная. Если меня накрыло – то трагедия моя, и я жду поддержки. Если нет – то кто знает, может и хорошая новость.
ЧИТАЙТЕ ТАКОЖ: Україна відправить в Кримськ консерви та цукор
На руинах Крымска, словно на трупе, в дни образовался свой микро–климат, сполна обнаживший саму нашу суть. Все, что происходило в Крымске, может быть о чем угодно, только не о сочувствии.
На руинах Крымска, словно на трупе, в дни образовался свой микро–климат, сполна обнаживший саму нашу суть. Все, что происходило в Крымске, может быть о чем угодно, только не о сочувствии. Нет ни добра, ни зла, нет вообще ничего. Есть только страх и сферы интересов – два рычага, заставляющих людей шевелиться. Поэтому город заклеен объявлениями о скупке затопленных авто, расчищаются в первую очередь объекты для прессы, а ритуальные услуги пашут за троих. Поэтому цыгане продают гуманитарку от которой ломятся частные ангары, а надо мной кружит черный вертолетик. Город распух почти втрое — целая фауна, копошащаяся в поисках выгоды или прикрывающая свой зад. Не то, чтобы все это новости — Гоголь давно задокументировал всю суть русской души. Просто Крымск еще раз нам об этом напомнил.
Оригінал: leprosorium.ru
