Ірина Хакамада: Головний герой - це я
Журналист и предприниматель Ирина Хакамада проделала долгий путь из политика в тренеры личностного роста. Была депутатом, министром по делам малого бизнеса, вице-спикером Государственной думы, сопредседателем партии "Союз правых сил", баллотировалась на пост президента Российской Федерации в 2004 году, набрав 3,84% голосов. Затем внезапно ушла из политики, написала несколько книг, начала вести программы на радио, в которых рассказывает, как стать успешным, стала вдохновителем модельера Елены Макашовой и помогла создать ей бренд "Хакама". О своем жизненном пути, о России, о том, что такое политика, Ирина Хакамада рассказала в интервью "Снобу"
Участники дискуссии: Ксения Чудинова, Надежда Рогожина, Алексей Юсфин, Млада Стоянович, Алексей Воеводин, Татьяна Сергеева, Петр Отлан, Юлия Смагина, Михаил Гиляров
Почему вы ушли из политики?
Я пришла к выводу, что я не политик. Я за компромисс, но я в каких-то вещах не могу идти до конца. Первый знак мне, что нужно все бросать, был в 2002 году на "Норд-Осте". Я вела переговоры с террористами, вышла и увидела, чем все закончилось. После этого мне каждую ночь снились задушенные люди. И тогда я сказала мужу, что из политики мне надо уходить: политик не может пропускать через себя каждую жертву, он должен быть более циничным.
Но я еще продержалась пару лет. В 2003 году партия СПС, в которой я была сопредседателем, проиграла думские выборы, а в 2004-м я решила рвануть в президентскую кампанию. Меня никто не поддержал, только Немцов лично. И у меня такие крылья выросли: говорила все, что думаю, делала то, что считаю нужным. Это было прекрасное время. Но когда все закончилось, иссяк во мне и этот энергетический поток. Стало неинтересно. Я подумала, что это не моя судьба и если я продолжу, то унаследую карму своего отца.
Мой отец — коммунист-японец. Он долго бился в подпольях Японии, ходил на улицы, был пламенным революционером. Его сажали в тюрьму, пытали, потом забрили в солдаты. Во время Второй мировой он перебежал в СССР — в страну своей мечты. Он писал Сталину, просил дать ему гражданство, потом, не дождавшись ответа, женился без любви на моей матери, чтобы стать гражданином СССР. Родил нелюбимую дочь — меня. Прожил здесь всю жизнь. И умер здесь. А буквально за год до смерти он мне сказал: "Ира, умоляю, когда я умру, прах раздели: одну часть в Японию, другую здесь". Он всю жизнь хотел обратно.
В 2004 году я поняла, что если буду продолжать, то мне придется уехать, чтобы не сесть в тюрьму, как Ходорковскому. И потом я буду где-нибудь в Европе помирать от ностальгии и просить похоронить мой прах в России? Не хочу. Но от цели я не отказалась.
Что за цель?
Изменить Россию. Изменить сознание граждан. Сделать нашу страну цивилизованной и правовой. И я начала читать мастер-классы. Потому что, по большому счету, хотеть быть политиком — это гордыня. Научи других, и они все сделают. Мое время прошло.
Вы патриот?
Да. Я не уехала, хотя у меня есть возможность.
Что бы могло стать точкой, после которой вы уедете?
Безопасность близких. Если бы была угроза жизни для моего мужа и детей. Моя личная меня не очень интересует. Со мной было все: мне и угрожали по телефону, и после президентской кампании я получила "волчий билет", когда меня вообще никуда не пускали.
Что это значит?
Когда тебя игнорируют. Вообще, это было странное время. Я тогда думала, что заслужила хоть какое-то уважение и признание: все-таки была вице-спикером, министром, лидером партии, 13 лет работала в парламенте, проводила законы. И я помню, как один человек меня все спрашивал: "Ир, когда ты уйдешь из политики? Сколько можно? Иди ко мне преподавать". А когда я закончила президентскую кампанию, то пришла к нему и говорю: "Ну как?" Он весь пятнами покрылся и глаза в бок. Я офис не могла снять: мне не сдавали. Как только слышали мое имя, говорили, что все кончилось. То же самое было с телевидением. И это не мои выдумки. Не буду называть, какие каналы позже мне честно говорили, визжа от радости: "Ира, вы из-под запрета вышли, давайте к нам".
Вы не допускаете мысли, что это не чья-то указка, а реакция людей на ваше имя?
Да, может быть, реакция, самоцензура. Прекрасно работающая система, когда ты один раз всех напугал, а дальше можно уже не дергаться: все работает само. Но эта штука неуправляемая: когда выстраиваешь жесткую вертикаль, тебе поначалу кажется, что ты правишь миром. Но потом вертикаль начинает править тобой. И даже если ты захочешь что-то изменить, тебе уже не дадут.
Что же надо менять в России? Есть какие-то болевые точки, которые важнее других?
Наша единственная болевая точка — институты, которых нет. В России все зависит от того, кто будет президентом, кто придет на пост главы ФСБ, кто станет начальником ЖЭКа. И если ты сможешь обаять их, то у тебя все в шоколаде.
Наш президент управляет страной в ручном режиме. С одной стороны, это, конечно, свобода, а с другой стороны, отсутствие институтов — пацанство, жизнь по понятиям.
Решение вопроса простое: заменить людей на институты, и тогда роль личности будет большой, но не подавляющей. Пока же Россия находится в состоянии энтропии, порядка нет.
И как ей выйти из этого состояния?
В 1920-х годах русский экономист Николай Кондратьев опроверг марксизм (отчего ему пришлось эмигрировать), опроверг теорию десятилетних циклов и амортизацию основных фондов, сообщив, что рыночная цивилизация развивается большими 50-60-летними волнами со спадами и подъемами. И если принимать во внимание эту теорию, то начиная с 2000 года начался спад. Единственное, что можно сделать сейчас, чтобы хоть немного понимать и прогнозировать события, — это замереть. Представьте себе мотоциклиста, который едет на скорости 120 км/ч и попадает на большое масляное пятно. Все, что он может сделать, чтобы спасти свою жизнь, — это перестать двигаться. Он не должен тормозить, разгоняться, откидываться назад: ему надо замереть и держать равновесие. Так и здесь: в эпоху большого хаоса ты должен развивать профессиональную интуицию и ловить волну.
Как можно развивать профессиональную интуицию?
Надо быть внимательным, использовать все возможности, что у тебя есть, и ставить перед собой, казалось бы, недостижимые высоты.
Например, Стив Джобс делал то, что делали и другие, но достиг невероятного успеха, включив в свою продукцию некий икс-фактор. Что это было? Например, черное стекло, которое покрывает телефон и iPad. Два года подряд он заказывал у разных поставщиков черное стекло, которое не будет царапаться. Два года подряд он получал ответ, что это невозможно, пока не нашелся человек, который сказал: я сделаю это. Другие икс-факторы — размер телефона, отсутствие кнопок, простая навигация. Джобс был очень наблюдателен и очень хотел удивить.
Собственно, вся теория Fusion Marketing строится на таком подходе. В Париже есть чудесный магазин, в котором по мере твоего движения вглубь помещения меняется пространство. Делаешь шаг — и из стойки медленно появляется кубик, из кубика медленно выползает пузырек, из пузырька раздается пшик — и ты чувствуешь запах. Ты двигаешься дальше — кубик исчезает, меняется подсветка, появляется следующий кубик. И все, ты попал — ты не можешь уйти из этого магазина без покупки и покупаешь за любые деньги хотя бы маленький флакон.
Вы в детстве читали "Игру в бисер"? Это оно и есть. Чем сильнее вы играете, тем счастливее становитесь, даже если игра всерьез. Чем серьезнее вы становитесь, тем быстрее заваливаетесь.
Это правило работает в политике?
Как раз сейчас наступает время большой игры. А Россия не играет: Путин серьезно боится оппозиции, оппозиция серьезно считает, что вытащит миллионы на улицу, — маразм и с той стороны, и с этой. Нельзя так серьезно воспринимать себя, надо легче. Наступает эпоха, когда нужно ловить волну. Даже протест должен иметь свой fusion marketing. "Контрольная прогулка" с писателями была креативная, мирная, спокойная — вышло много людей, никого не тронули, ровно потому что это была игра. Как только все становится всерьез, моментально отсекается часть общества, не готовая участвовать в революциях, садиться в тюрьму и прочее.
Вы ходили на "Контрольную прогулку"?
Нет, мне туда нельзя. Я ходила только на большие митинги.
Почему нельзя?
Это будет самопиаром, что неправильно. На большом митинге можно постоять в толпе. А когда каждый человек, который присутствовал на "Контрольной прогулке", был на вес золота, это значит, что мне туда нельзя.
Но было 17 тысяч человек!
Это неважно. Там каждый был на виду. А я ушла из политики и возвращаться не собираюсь, значит, я не должна привлекать к себе излишнее внимание.
Человек, ушедший из политики, часто пишет книжки, что вы и делали, преподает, что вы тоже делаете, но редко занимается созданием модного одежного бренда. Как вы стали работать с дизайнером Еленой Макашовой?
У нас давняя взаимная любовь. Она всегда слушала мои размышления о государственном устройстве и говорила, что я ее политик. А я просто обожала то, что она делает. Особенно в те времена, когда повсеместно царили желтые пиджаки на бабах — никакого сравнения с ее одеждой! Она всегда все делала сама: у нее нет ни спонсоров, никого. Поэтому, когда я ушла из политики и немного окрепла, я предложила ей помощь в раскрутке бренда. Пусть моя фамилия ей пригодится. Я придумала "Хакам" — в переводе с японского это означает "одежда, самурайские брюки". Хака — это часть моей фамилии, Ма — часть фамилии Лены Макашовой. Получилась "Хакама".
И в этом нет никакой корысти. Я сделала это не ради денег, и не ради собственного успеха, и не для того, чтобы придумать себе ребрендинг. Бабки и все остальное — чепуха. Я просто думаю, что если нашел своего — держись, их не так уж много.
Что для вас важно в людях?
Сумасшедшие должны быть. Я очень люблю Гай Германику, она сумасшедшая, гениальная, абсолютный перпендикуляр всему — обожаю таких людей. Я люблю тех, кто не вписывается в мейнстрим и обладает самодостаточностью. И я готова прощать таким людям многое, потому что они неординарные. Я ненавижу банальность и серость. И им я не то чтобы ничего не прощаю, мне просто с ними не интересно.
Есть ли у вас герои?
Каждый может показать мне пример, модель поведения, я учусь у всех. Но главный герой — это я.
Чему вы учите своих радиослушателей?
Быть счастливым человеком. И не идти к цели. Чем быстрее идешь к цели, тем дальше она от тебя. Путь — это преграда. Стремиться надо к счастью. А счастье — это когда нет пути, когда ты пришел к самому себе.
Вы к себе пришли?
Да. Но у меня к себе очень большие претензии, и я все время их повышаю. Я должна научиться себя любить и быть достойной любви к себе. И я учусь каждый день. Я могу научить других, потому что сама через многое прошла. Я была некрасивой, страшной, косноязычной, нелюбимой, ничего не умела, но я себя сделала. И я готова отдавать себя и свое знание. Может быть, у вас тоже получится? А не получится, значит у вас свой путь.
Всех можно научить быть счастливыми?
Если человек хочет, да. А если человек не хочет, не просит, ему нельзя ничего давать, потому что энергетически он тебя сожрет.
А если вы видите, что несчастливы ваши дети?
То же самое. Пока они сами не попросят о помощи, я ничего не советую — просто их слушаю.
Вы не боитесь их потерять?
Нет. У них своя жизнь.
Как вы представляете свою старость?
Вижу такую картинку: я старенькая, сухонькая, живу в каком-то с виду бунгало, но внутри все в наворотах — компьютер, горячая вода и прочее-прочее. Я живу на берегу океана в Новой Зеландии. Как-то утром я иду по берегу и вижу, что за ночь вода выбросила много водорослей. Я их собираю. И в какой-то момент я падаю на эти водоросли, умираю, и вода меня уносит.
Бунгало с компьютерными наворотами! Я помню, как вы рассказывали, что мечтаете о том времени, когда люди будут оцифрованы.
Это была удивительная история. Как-то ко мне подошел один мальчик и рассказал об идее оцифровывания людей. Очень убедительно рассказывал: "Понимаете, будет ваша оцифровка. Она вечная. Она будет своей жизнью жить". Я смеялась: ох, думаю, может оцифроваться и наконец стать президентом лет через сто? Поэтому, когда Time назвал меня политиком XXI века, я пошутила, что не этой, а другой половины века.
Оригінал: "Сноб"
