События, происходящие в Луганске на протяжении последних нескольких месяцев, часто ассоциируют именно с этим парадоксальным явлением. Бандиты и террористы, захватившие административные здания, расстреливающие случайных людей на автомобилях, отбирающие офисные здания и имущество предпринимателей, воспринимаются в сознании тысяч людей как защитники и освободители. Впрочем, корни этого психического и нравственного извращения нужно искать еще в событиях десятилетней давности, когда Донбасс голосовал за человека, который "сидел, потому жизнь знает".
ЧИТАЙТЕ: В стране невыученных уроков
Однако с недавних пор можно говорить уже о развитии патологии: она пошла куда дальше стокгольмского синдрома. Значительно дальше.
***
Моя радость от возможности вновь пообщаться со старым другом сменилась недоумением примерно на десятой минуте нашего разговора. Вдруг возникло ощущение, что мой друг Михаил, умница, интеллигент с потрясающим чувством юмора и ироничным отношением к жизни, и раздавленный обстоятельствами, сдавшийся на их милость человек – две совершенно разные субстанции. А своего рода водоразделом стали два месяца, проведенные в Луганске без благ цивилизации и под обстрелами. Увы, друг, ухаживающий за престарелой и больной матерью, не смог выехать из города. В дом, где живет семья Михаила, попал снаряд, погибли несколько жильцов, разрушены пять квартир.
Фото: Грэхем Филипс
- Надеюсь, что в октябре мы откроемся, - говорил Михаил, рассказывая об одном из луганских учебных заведений, где он преподает. – Всех преподавателей, уехавших из Луганска, уже обзвонили, зовем на работу. Пока только трое согласились вернуться. Остальных уламываем. Честно говоря, не понимаю, почему люди не хотят возвращаться. У нас в коллективе нет ни БЮТовцев, ни свободовцев, ни тем более правосеков. Им-то тут, конечно, нечего делать, да и вообще опасно им находиться в Луганске. А остальные… Добро пожаловать!
- Подожди, ты как-то спокойно относишься к самому факту преследования по политическим мотивам. Многие люди, живя в других регионах Украины, прекрасно понимают, что нельзя возвращаться туда, где можно без суда и следствия оказаться за решеткой, а то и получить пулю только за то, что "что-то не то сказал" или "когда-то был замечен в…".
- Но сейчас в Луганске все делается по законам военного времени.
- Замечательное объяснение беспредела! И ключевое слово здесь "закон", то есть, некие регламентирующие положения, принятые органом власть, полномочным это делать. Но такого закона в Луганске как раз и нет. У людей, проезжающих блокпосты "ЛНР", холодеет внутри от страха, так как они не знают, что взбредет в голову «защитникам луганчан».
- Да брось ты…
Далее друг пустился в пространственные рассуждения о том, что "украинская армия уничтожала Луганск, чтоб он не достался России", при этом почему-то даже не задумавшись о том, что не только ни один снаряд и ни одна мина, даже ни один осколок не повредили предприятия, относящиеся к сферам влияния таких носителей «донбасского характера», как нардепы Александр Ефремов (молокозавод, выпускающий продукцию под ТМ "Станица"), Сергей Горохов (завод "Маршал"), Владимир Струк (ряд предприятий на поселке Юбилейном), Андрей Недовес (Луганский завод автоклапанов). При том, что поблизости от них – разрушенные во время обстрелов жилые дома, объекты инфраструктуры. Почти не пострадал завод "Лугансктепловоз", принадлежащий россиянам. Кстати, на территории этого предприятия располагались артиллерийские огневые позиции "армии ЛНР".
ЧИТАЙТЕ: Сельская жизнь, продолжение
А после того, как Михаил заговорил, что это политика «киевских властей» и все те же обстрелы – первопричина того, что в Луганске похищают людей, я предпочел завершить беседу. В надежде на то, что интеллект, критическое мышление и чувство юмора моего друга не окончательно покинули его и со временем восстановятся до прежнего уровня.
Не улучшила мое настроение и беседа с дальней родственницей, которая тоже все эти жуткие два месяца провела в Луганске. Эту женщину, бухгалтера небольшого предприятия, конечно, нельзя отнести к интеллектуальной элите, однако и человеком ограниченным ее не назовешь.
Фото: Грэхем Филипс
Ее рассказ о жизни в городе сводился к «не обстреливают», «дают пайки», «привозят воду». Нет, я не настраивался на светскую беседу о фильмах Берталуччи или о новых тенденциях в философии. Но все равно был поражен тому, что всего два месяца жизни в экстремальных условиях превратили вполне адекватную женщину в человека, интересы которой ограничиваются только первыми двумя уровнями известной «Пирамиды потребностей» Абрахама Маслоу. То есть – удовлетворение физиологических потребностей и потребности в безопасности. Остальное – потребность в привязанности и любви; познавательные потребности; потребность в эстетике; стремление к раскрытию внутреннего потенциала – как говорится, вынесено за скобки.
Мою родственницу даже ничуть не смутил тот факт, что ее сын, работник системы жилищно-коммунального хозяйства, вернулся на работу трудиться за продуктовые пайки, а зарплату им пообещали платить с… ноября. Только сокрушалась, что приходится где-то находить деньги на проезд: в коммунальный бесплатный автобус уже нельзя влезть на остановке, откуда уезжает ее сын, поездка в один конец в платной маршрутке обходится в три гривны. Радовалась процветанию в Луганске натурального обмена. Рассказывала, что недавно невестка удачно превратила джинсы, купленные незадолго до войны, в пятьдесят гривен и пачку гречки.
Потом были беседы с другими луганчанами, утверждавшими, что "в городе стало повеселее" только потому что "не стреляют, дают пайки и привозят воду". Люди с дрожью в голосе рассказывали о недавнем праздновании Дня города, прошедшем в Луганске, в совершенно антиутопической и постапокалиптической стилистике с точки зрения нормального и здравомыслящего человека. Но для многих луганчан этот праздник (в программе: возглавляемый "клыкастым" грузовиком "военный" парад, выставка «Чем нас обстреливают», фотосессии с бойцами "армии ЛНР" и военной техникой…) стал "самым теплым и душевным Днем города в жизни".
***
Луганский синдром – это состояние среднестатистического горожанина, пережившего, будучи в городе, события июля-августа этого года, когда город оказался, можно сказать, в блокаде, практически ежедневно обстреливался, а его люди под давлением страха постепенно превращались в покорную серую массу.
Эта масса считает нормальным нормальными преследования по политическим и идеологическим мотивам, а верхом блаженства – обладание дополнительным килограммом гречки или дополнительной банкой тушенки.
Такие люди будут боготворить любого, кто обеспечит более вкусный и питательный паек. Его враги станут их врагами, они будут любить и ненавидеть то, что им велит любить и ненавидеть кормилец.
За рекордно короткий срок луганчан отбросили в развитии, наверное, на тысячи лет, превратив в неандертальцев XXI века. Не такую ли цель преследовали люди, руководившие операцией по отуплению и озлоблению тысяч человек, низведению их до состояния, когда понятия "нормальная жизнь" ассоциируется с "не обстреливают, дают пайки, привозят воду"?
Да, в Луганске сейчас издаются газеты (три боевых листка), работает часть школ, даже прошел концерт в областной филармонии. Да и не все те луганчане, которые провели в городе эти жуткие два месяца, стали покорными потребителями пайков. Эти аргументы могут привести оптимисты, не согласные с изложенной выше точкой зрения и считающие, что Луганск все-таки возродится.
Может быть и возродится. Но усомниться в этом заставляет существенно увеличившееся количество людей, довольствующихся даже не малым, а мизером. Такие люди не способны на критическое мышление, на душевные порывы. Зато они очень быстро адаптируются в своем мирке и готовы на многое, чтоб только сохранить его.
***
Ранее в Луганске на городских мероприятиях часто исполнялась песня местных авторов, композитора Родиона Дерия и поэта Владимира Спектора, начинающаяся со слов "Луганск – это город хороших людей". Сейчас они воспринимаются как горькая ирония. Очень горькая.
Анатолий Губанов, Луганск
